Корни тамариска - [105]

«Когда я проходил по Галате, я видел много людей с непокрытыми головами, лежащих пьяными на улицах», — писал он. Однако почтенный классик утверждает, что сам он никогда не прикасался к вину: «Со дня моего рождения я никогда не пробовал алкоголя и запрещенных вещей — табака, кофе и чая. Для облегчения груди я знал лишь сладость женских губ».

Похмелье во времена Эвлия Челеби было так же тяжело, как и теперь. Любимое турецкое лекарство для тех, кто перебрал накануне, — ишкембе чорбасы (суп из требухи) с лимоном и уксусом. «Ночью многие люди собираются у их лавок, — сообщает Эвлия Челеби. — Для того чтобы избавиться от вина, они едят суп из требухи, потому что, как говорят, если он съедается под утро, то производит желанный эффект». Продавцов супа из требухи Эвлия Челеби считал веселыми людьми, и до сих пор их заведения, в которых посетители толпятся и ранним утром, сохранились на берегу Золотого Рога и в Галате.

В Бейоглу (Галата и Пера) множество баров, кабаков и публичных домов, разбросанных вперемежку с театрами, кино и варьете. По вечерам в переулках, идущих от улицы Истикляль (бывшей Гран рю де Пера), зажигаются красные огни, и усатые сводники с вороватыми взглядами зазывают посетителей. Миазмы нездорового оживления будто витают в воздухе. Фотографии рекламируют «артисток» в костюмах Евы, из подвалов доносится музыка, запах табачного дыма, анисовой водки, пота и дешевых духов. На сценах изображают то, что раньше считалось принадлежностью интимной жизни.

Многие стамбульцы, экономя на фуникулере, меряют вверх и вниз узкую, очень крутую улочку, вымощенную брусчаткой, — Юксек Калдырым, что ведет от Истикляля вниз на площадь перед Галатским мостом. Примерно в середине от нее ответвляется еще более узкий, раздвоенный внизу тупик, отгороженный от Юксек Калдырым воротами. Когда спускается вечер, сюда собираются мужчины, бедно одетые, молодые и пожилые.

На тротуаре валяются огрызки яблок, бумага, в темных углах гниют отбросы, слышится крысиный писк. Справа и слева стеклянные окна и двери. За ними — женщины. Полуобнаженные, в сорочках, купальниках, прозрачных комбинациях или просто нагишом, по большей части пожилые. Они курят, играют в карты или нарды, равнодушные к взглядам мужчин, облепивших окна и стеклянные двери. Им, видимо, неуютно, но они привыкли. Горят керосиновые печки, и женщины греют возле них посиневшие тела с гусиной кожей. Некоторые причесываются перед засиженными мухами зеркалами. К ним входят мужчины, платят и удаляются в заднюю комнату. Через пятнадцать — двадцать минут женщины возвращаются докурить оставленную и потухшую сигарету, доиграть партию в карты около керосиновой печки. Самые молодые выглядят наиболее усталыми, так как пользуются наибольшим спросом. Но молодых немного. Мрачным, дождливым вечером вся улица напоминает какое-то грязное, отвратительное существо и оставляет ощущение тошноты.

— Это торговля людьми, и иначе ее не назовешь, — говорил Четин Алтай. — Она свидетельствует о болезни общества и нарушении равновесия. Однако никто ей не препятствует.

— Но в Турции есть и газеты и общественность.

— Да, еще несколько лет назад мы публиковали статьи против современной работорговли. Газеты стали колоть глаза властям. Кое-где пытались закрыть публичные дома. Но их хозяева мобилизовали адвокатов, часть прессы, стали подкупать людей, и дело заглохло.

— Откуда вербуют несчастных женщин?

— В Турции каждый год похищают десятки девушек и подростков. Их отправляют в явные и тайные публичные дома. Порой полиция делает облавы, раскрывает их, но и полицию подкупают. Иногда девушек отсылают в Саудовскую Аравию, в княжества Персидского залива. Кроме Стамбула центры торговли людьми находятся в Адане и в Измире.

— Что ж, проблема неразрешима?

— В нашем обществе — нет. Никто даже не пытался по-настоящему изучить галатские публичные дома. Это трудно и опасно. Они тесно связаны с подпольным миром. У них есть свои поставщики, свои охранники, свои убийцы. Механизм пополнения публичных домов примерно известен. Девушек похищают. Или бедные родители продают детей, которых не могут прокормить. Или девушки нанимаются служанками в богатые дома, ищут удачного замужества. Потом задолженность, шантаж — и они уже в лапах торговцев живым товаром. Дальше катятся вниз — водка, наркотики, и… деваться некуда. Конец их обычно ужасен.

В Бейоглу на набережных вокруг Галатского моста — наибольшая в Турции концентрация воров и жуликов. «В Стамбуле зарегистрировано 120 тысяч преступников, — писала газета «Миллиет». — Преступность резко возрастает летом, когда в Стамбул съезжается много народу со всей страны. Почему растет преступность в Стамбуле? Ответственные за угрозыск говорят: «Люди приходят из деревни, но некоторое время не находят работы. Когда они остаются голодными, у них просто один путь — воровать, чтобы прожить». Но что предлагает полиция? Она советует покупать замки покрепче и в нижних этажах ставить на окна железные решетки».

В Стамбуле бывают жулики большого масштаба и изобретательности. Некий Осман по прозвищу Фазан за его любовь к крикливым одеждам «продавал» наивным богатым провинциалам трамвай, автобус и Галатский мост. Однажды он «продал» башню с часами у Стамбульского университета, утверждая, что за право сверять часы с горожан можно брать деньги. Последняя его мечта была «продать» кому-нибудь Босфорский мост. История Османа Фазана показалась мне оригинальной, но потом я услышал подобное и в Каире, и в Тегеране.