Корни тамариска - [104]

В греках заговорило национальное самосознание. Собственно Греция восстала и отделилась в начале прошлого века, постепенно расширяя свою национальную территорию. После турецко-греческой войны двадцатых годов нашего века большинство греков было выселено из Турции. Они сохранились практически только в Стамбуле. В 1960 году в Турции было еще около ста тысяч православных христиан, включая греков, сейчас в несколько раз меньше.

Патриархом должен быть гражданин Турции. Когда Демитриус, родившийся в городке Тарабья на Босфоре, был избран главой константинопольской православной церкви, он сказал на пресс-конференции по-турецки: «Я и мои коллеги официально и в категорической форме заявляем, что ни в коем случае не будем затрагивать вопросы политического характера и в своей деятельности будем следовать принципам, заложенным Ататюрком. Я — турецкий гражданин и в соответствии с этим буду делать прежде всего то, что требует мое правительство».

Завершая рассказ о Фенере, скажу в качестве справки, что в мире сейчас кроме константинопольской еще четырнадцать автокефальных (самоуправляющихся) православных церквей: Александрийская, Антиохийская, Иерусалимская, Русская, Грузинская, Сербская, Румынская, Болгарская, Кипрская, Греческая (Элладская), Албанская, Польская, Чехословацкая, Американская.

Многие путешественники не могли удержаться, чтобы не высказать восхищение турецкими кладбищами без стен, которые помещались прямо посреди города. На могильных камнях-стелах нередко изображали тюрбан или феску, если был похоронен мужчина, и букетик цветов — если женщина. Изысканная арабская вязь, геометрические и цветочные орнаменты украшали мрамор. Склоны холмов, которые спускались к Босфору и Золотому Рогу, были покрыты темно-зелеными кипарисами и белыми стелами. Но все это исчезло. В Бейоглу места огромных кладбищ, существовавших столетия, захватили современные кварталы. От разрушения спаслись лишь небольшие кладбища — Эйюб на западе Стамбула и Ускюдар (Скутари) на азиатской стороне.

Для турка кипарис — дерево скорби, покорности воле Аллаха, покоя. Для нас эти стройные деревья чаще всего ассоциируются с Крымом, весельем, с Ласточкиным гнездом, романами, пляжами, ласковым морем, хотя у Анны Ахматовой мы читаем про «…застывший навек хоровод надмогильных твоих кипарисов». Отношение к кипарису как к символу смерти воспринято турками у греков, которые убирали умерших его пахучими ветками. Но в Иране, например, кипарисы просто украшают ширазские сады, в которых устраивались веселые гулянья.

Некоторые надписи на могильных памятниках в Эйюбе очень сердечны и не лишены юмора. «Бедный добрый Исмаил-эфенди, смерть которого вызвала глубокую печаль среди его друзей, — гласит одна из них. — Он заболел любовью в возрасте семидесяти лет, закусил удила и поскакал в рай»; «Прохожий, молись за меня но, пожалуйста, не воруй моего могильного камня!» А вот то ли усмешка, то ли печальная улыбка (рельеф на стеле изображает три дерева — миндаль, кипарис и персик): «Я посадил эти деревья, чтобы люди могли знать мою судьбу. Я любил девушку с миндалевидными глазами, стройную, как кипарис, и я прощаюсь с этим прекрасным миром, так и не отведав ее персиков».

Даже без свидетельства белых камней мы можем считать кладбища одним из самых приятных мест в Стамбуле. В хорошую погоду стамбульцы любят устраивать пикники и наслаждаться кейфом в обществе своих предков.

В Ускюдаре кладбище — большой парк, разделенный проезжими дорогами и аллеями, но Эйюб особенно популярен, и весной и летом здесь много народу. Одна старая кофейня примостилась над обрывистым склоном холма над Золотым Рогом. Она названа в честь Пьера Лоти, французского романиста, который якобы сиживал в ней в конце прошлого века, сочиняя романы на восточные сюжеты и окропляя их сладкорозовой водой. Я оценил его выбор — сам любил посидеть среди могильных камней, наблюдая, как сиреневые сумерки охватывают Галату и Стамбул.

Эвлия Челеби тоже знал это место. Он писал: «По пятницам толпы людей приходят сюда. Многие купаются в воде среди островков. Здесь возлюбленные смешиваются без ограничений и наслаждаются, обнимая друг друга в воде. Вы можете вообразить, что морские ангелы плавают, одетые в голубые костюмы. Нет более прекрасного места, чем Эйюб».

Глубокоуважаемый Эвлия Челеби, твое любимое место — сейчас сточная канава, а воздух отравлен запахом дубильной фабрики и скотобойни. Ни люди, ни морские ангелы, ни черти уже много лет не могут купаться в Золотом Роге. Однако его воды блестят, как и раньше, при заходе солнца, если смотреть на них из кофейни «Пьер Лоти» на кладбище Эйюб.

…Последняя секция султанской процессии, как мы помним, состояла из шутов, мимов, винокуров и содержателей кабаков. Их низкое место в иерархии гильдий напоминало о мусульманском запрете на вино. Но их многочисленность свидетельствовала о том, что стамбульцы любили крепкие напитки и в те времена. «В Стамбуле есть одна тысяча мест дурного поведения, которые содержат греки, армяне, евреи, — писал Эвлия Челеби, — Хотя вино запрещено Кораном, однако Османская империя велика и могущественна, и в ней есть инспектор вина, заведение которого находится у железных ворот в Галате. Кто говорит «Галата», тот говорит «таверна». В тавернах есть все виды играющих и танцующих мальчиков, мимов и шутов, которые собираются и развлекают себя и посетителей днем и ночью».