Коран. Биография книги - [5]
Мусульмане из Южной Азии рассматривают Коран с позиций своей особенной культуры. Она сформирована языком и мировоззрением, которые являются исламскими, но не арабскими. Открытые влиянию окружающего мира, они рассматривают все, что узнают и видят, сквозь призму собственных определенных эстетических представлений. Три из пятнадцати глав книги связаны с Южной Азией. Первая посвящена знатной женщине, память которой увековечена у места ее захоронения: в Тадж-Махале. Тадж-Махал — это мавзолей XVII века, одновременно простой и сложный. Его мраморные стены необыкновенно гармоничны, хотя всегда выглядят по-разному с восхода солнца до вечерних сумерек. Окруженное мечетями и декоративными парками, здание расположено на берегу реки Джамны. Строки из Корана, высеченные на мраморной поверхности Тадж-Махала, повествуют о значении этого мавзолея. Он представляет собой образ иного мира, о котором говорит Коран, и вторит широте видения ибн Араби.
В Индии родилось и несколько выдающихся толкователей Корана, двое из которых обсуждаются в этой книге. Первый был рационалистом XIX века. Это сэр Саид Ахмад-хан. Сэр Саид одобрял прагматические ценности британцев, в особенности, касающиеся государственной власти и образования. Но если современная наука олицетворяла философские ценности современной Европы, то он бросил вызов ее превосходству и ответил альтернативной современностью, основанной на строгом возвращении ценностей Корана.
В этом смысле Ахмад-хан был предшественником Мухаммада Икбала, самого известного в XX веке индийского, а затем пакистанского толкователя Корана. Будучи поэтом-философом, Мухаммад Икбал не являлся комментатором Корана ни по собственному намерению, ни по сложившейся репутации. Он одновременно увлекался и европейской философией, и современной наукой, каждая из которых подкрепляла силу и авторитет другой. Однако индийский философ увидел, что эти области неотделимы от более значимой идеи ислама, которая на протяжении многих лет была представлена в Коране. Икбал был гражданином современного мира, который намеревался примирить разум с Откровениями. Будучи убежденным мусульманином, в своих стихах он отразил восприятие истин Корана, которые проникали всюду и превосходили все другие истины, включая современную философию.
Все главы данной книги иллюстрируют важнейшую постоянно повторяющуюся идею: пока Коран сам по себе является единым самостоятельным источником знаний, в нем не существует ни одного послания. Книга — как любая духовная литература — требует изучения. Процесс изучения его формы, содержания и передачи на протяжении долгого времени называется толкованием. Для Корана, как в случае с Торой или Библией, толкование требует от человека такого труда, который неотделим от сознательных и бессознательных решений, принимаемых толкователем. Каждый, кто разъясняет Писание, вынужден делать выбор. Каждый должен следовать принципам толкования. Не имеет значения, кто является толкователем, не имеет значения, в какое время или в каком месте он читает Коран, какие именно темы, проблемы или акценты он выберет и подчеркнет. Более существенно то, как — узко или широко — комментатор будет выбирать тексты Корана. Если точнее, предпочтет ли он выбрать из контекста определенные стихи и отрывки вместо того, чтобы рассматривать текст всей Книги целиком, чтобы сделать выводы о нормативном исламском мировоззрении.
Но выбор — это не то же самое, что обращение. Почти все мусульмане обращаются к Корану: как к авторитетному источнику, описывающему обряды, как к ежедневному путеводителю, как к художественной идее, и даже как к «волшебству». Некоторые помнят Великое Писание с детства, чтя традицию цитировать и читать его вслух и считая основой праведности. Даже те, кто не помнит наизусть все шесть с лишним тысяч стихов, чувствуют потребность ежедневно повторять слова Корана. Их можно повесить на шею в виде амулета, прикрепить к борту такси, наклеить на заднее стекло или бампер, вырезать в камне, выгравировать на металле или украсить ими фирменный бланк. Написав на табличке с алфавитом или молитвой, слова из Корана также можно смыть и выпить раствор в лечебных целях. Даже мусульманин, который не знает арабского языка и никогда не изучал язык Корана, уважает эту Книгу. Он видит, как другие обращаются к ней, и может использовать арабские слоги и слова в своей жизни. Представьте, например, больную женщину. Для нее Коран — это магическая сила. К его словам женщина обращается разными способами: она шепчет их, обоняет или… пьет эти слова. Таковы народные способы сделать Коран собственным источником исцеления и надежды. Несмотря на то, что многие считают это богохульством, такое применение Корана, как и окружающие его споры, будут продолжаться до конца нашего века — и еще дольше.
Коран неисчерпаем, что подтверждает само Писание:
Скажи: «Если бы море было чернилами для слов Господа моего, то иссякло бы море раньше, чем иссякли слова Господа моего, даже если бы Мы добавили еще подобное этому»
(18:109).
Пятнадцать глав этой книги содержат лишь намек на множество значений, которое делает Коран уникальным. Она нацелена на то, чтобы связать воедино Коран и его контекст для любого читателя — араба или не араба, мусульманина или не-мусульманина.
Если бы вы знали, когда и как вам придется умереть, распорядились бы вы своей жизнью иначе? К сожалению, никто не знает дня и часа своей смерти — вот почему лучше всегда «быть готовым». Эта книга раскрывает перед читателем различные виды смерти и знакомит с христианской точкой зрения на смерть.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
Гностицизм. Самое загадочное еретическое течение христианства, окутанное бесчисленными мифами и легендами. Наследниками гностической ереси считают богомилов Византии и Болгарии, катаров Франции и Италии, а также масонов.Справедливо ли это утверждение?Где кроются корни гностицизма?Какое влияние оказало это учение на европейские оккультные, эзотерические и теософские школы?Действительно ли его основные постулаты нашли достойное отражение даже в массовой культуре XX века?Вот лишь немногие вопросы, на которые отвечает в своей поразительной книге известный историк и журналист Ричард Смоули.
Исследование посвящено самосожжениям и другим формам ритуального суицида старообрядцев – малоизученному феномену религиозной жизни середины XVII–XIX вв. Преимущественное внимание уделяется богословским спорам старообрядческих наставников о «гарях», статистике и локализации самосожжений, обрядам, предшествующим «огненной смерти», а также памяти о мучениках, сохраняющейся на протяжении столетий среди сторонников и противников самосожжений. Основой для выводов послужили многочисленные опубликованные источники, а также документы (преимущественно следственные дела), обнаруженные в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Архангельска и Петрозаводска.
В книге американского историка Томаса Вудса развенчивается культивируемая на протяжении трех столетий (начиная с эпохи Просвещения) и вошедшая в учебники антихристианская и антиклерикальная мифология – тенденциозное изображение Церкви реакционной силой, сопротивляющейся развитию науки, культуры и цивилизации в стремлении удержать народы в первобытной темноте и невежестве. Опираясь на результаты, полученные историками на протяжении последних ста лет при изучении истории европейского Средневековья и раннего Нового времени, автор показывает, насколько велика была роль Церкви и христианской религии в создании многих важнейших аспектов современной цивилизации – науки, права, искусства и архитектуры, сельского хозяйства, благотворительности и т. д.
Известный в церковных и научных кругах кандидат богословия, кандидат и доктор философских наук, профессор Дулуман Евграф Каленьевич, известный в советское время церковной и гражданской общественности своими богословскими, философскими и религиоведческими трудами. Евграфом Каленьевичем написано и опубликовано свыше 30 книг и брошюр на религиозную, философскую и атеистическую тематику. В различных уголках Советского союза прочитано свыше двух тысяч публичных лекций. К сожалению, с 1985 года — с начала "перестройки"- его лишили публикаций в прессе и устных выступлений в аудиториях.
«Капитал» Карла Маркса. Книга, которая произвела настоящий переворот в экономической науке XIX века. Книга, на которую опирались множество революционеров и реформаторов. Однако много ли нам известно о «Капитале» как таковом — основополагающем социально-экономическом труде, не вырванном из контекста своего времени? Почему на тезисы «Капитала» с равным успехом опираются и радикалы, и либералы, и консерваторы? И, наконец, имеет ли «Капитал* Маркса хоть какое-то отношение к постулатам марксизма? Вот лишь немногие из вопросов, на которые отвечает в своей книге известный историк и биограф Фрэнсис Вин.
Существовал ли Гомер в действительности?Историки по сей день не пришли к единому мнению на этот счёт.Но в одном нет и не может быть сомнений: приписываемые великому «слепому аэду» эпические поэмы «Илиада» и «Одиссея» раз и навсегда изменили облик европейской литературы.Все мы помним историю прекрасной Елены и неистового Ахиллеса, мужественного Гектора и благородного Патрокла. Всем нам знакома и история опасных приключений хитроумного Одиссея, обречённого богами-олимпийцами на десятилетние скитания.«Илиаду» и «Одиссею» пытались анализировать, толковать и интерпретировать бессчётное число раз.
Библия. Книга Книг христианства.Что мы знаем о Библии, об истории её создания и подлинном, древнем её значении? Как трактуют современные учёные библейскую «историю Творения»? Почему идеологический и этический посылы Ветхого и Нового Завета так разнятся друг с другом? Какие изменения претерпела Библия в процессе многочисленных переводов?Вот лишь немногие вопросы, на которые отвечает известный историк и теолог Карен Армстронг…
«О богатстве народов» Адама Смита. Книга, изменившая в начале XIX века представления о мировой экономике. Она произвела настоящий эффект разорвавшейся бомбы среди современников — и продолжает служить поводом для оживленных дискуссий даже в наши дни. Ею восхищались, ее осуждали… Почему же теория Адама Смита встретила столь неоднозначное отношение? И почему правоту многих ее тезисов, казавшихся некогда фантастическими, доказало впоследствии время? На эти вопросы дает в своей книге оригинальные и исчерпывающие ответы известный публицист Патрик Дж.