Корабль отплывает в полночь - [54]

Дебора, звезды проносятся мимо,

Во тьме запылают – и гаснут опять.

Мы вылетим прочь из Галактики, милая,

Но я так и буду тебя целовать.

Только иногда вместо «Дебора» он пел «Сефора», а вместо «целовать» – «убивать». Временами ему казалось, что за ним следуют скачущие овцы и козы, а также странные чудовища, которые на самом деле были его братьями и сестрами. А порой вокруг него танцевали две нимфы, одна из них – рыжеволосая.

Они пели вместе с ним высокими, звонкими голосами и лукаво улыбались ему. К утру он так устал, что снял со спины сумку и выбросил ее, а немного погодя сорвал что-то с шеи и тоже отшвырнул прочь.

Когда над переплетением веток показалось бледное небо, нимфы и животные исчезли, и он вспомнил, что был кем-то важным и опасным, что с ним произошло нечто совершенно невозможное. Если бы он мог хорошенько все обдумать…

Лес неожиданно кончился. Он вышел на чистое пространство, диаметром приблизительно в полмили. Впереди, в небольшой ложбине, протекал бурлящий ручей. За ложбиной виднелся засаженный фруктовыми деревьями холм. Вокруг Элвина колыхалось красновато-коричневое пшеничное поле. На склоне холма стояла кучка невзрачных серых домов. Над одним из них поднимался шлейф дыма.

К Элвину, легко шагая через поле, направлялась Сефора.

Он в ужасе закричал и вскинул распылитель. Но девушка была еще слишком далеко. Полоса обращенной в пыль пшеницы протянулась лишь на половину расстояния до нее. Сефора развернулась и побежала назад к домам. Он бросился следом, не опуская распылителя, стреляя зарядами полной мощности, с бешеной скоростью мчась по пылевой дорожке и совершая дикие скачки сквозь серые облака.

Пылевая дорожка подбиралась все ближе к Сефоре, уже почти облизывая ее ноги. Девушка метнулась в проход между двумя домами.

И тут что-то обвилось змеей вокруг коленей Элвина, а когда он повалился лицом вперед, что-то другое обхватило верхнюю часть его тела, прижав локти к бокам. Распылитель выскользнул из его рук.

Он лежал на спине, тяжело дыша. Альфорс и Корс смотрели на него сквозь редеющее облако пыли, все туже затягивая на нем веревку, чтобы обездвижить.

– Ты в порядке, Сефора? – спросил Альфорс.

– Да, в порядке. Дайте взглянуть на него.

Лицо Сефоры появилось из-за пыльной завесы, глаза смотрели на него с холодным любопытством, рыжие волосы касались его щеки, и Элвин закрыл глаза и закричал, и еще раз, и еще.

– Разумеется, все объясняется очень просто, здесь нет ничего сверхъестественного, – заверил Федриса директор Центра по исследованию человека, затем взял с подлокотника бокал сладкого магелланского вина и сделал глоток. – Элвин просто шел по прямой.

Федрис нахмурился. Это был низкорослый мужчина с озабоченным видом, от которого он не смог избавиться даже после самого серьезного курса психоанализа.

– Конечно же, Галактика весьма благодарна вам за поимку Элвина. Мы даже не предполагали, что он добрался до Магеллановых Облаков. Не могу сказать, от каких ужасов мы спаслись…

– Я не заслужил благодарности, – ответил директор. – Простая случайность. Все дело в том, что у Элвина сдали нервы. И вы, несомненно, подготовили почву для этого, намекнув на вмешательство сверхъестественных сил…

– Это были пустые угрозы, порожденные отчаянием, – слегка покраснев, перебил его Федрис.

– И все же они подготовили почву. А потом Элвину дьявольски не повезло – он приземлился в самом центре нашего проекта «Магелланик – сорок семь». Готов признать, этого хватило бы, чтобы испугать кого угодно, – усмехнулся директор.

Федрис поднял голову:

– Что это за проект? Я знаю только, что он довольно-таки секретный.

Директор откинулся на спинку мягкого кресла.

– Научное познание человеческого поведения всегда было сопряжено с чрезвычайными трудностями. Еще в Эпоху рассвета люди пробовали изучить свои общественные проблемы теми же способами, какими изучали физику и химию. Они хотели в точности знать, какие причины приводят к тем или иным результатам. Но всех останавливало одно и то же серьезное препятствие.

Федрис кивнул:

– Отсутствие контрольных групп.

– Именно так, – согласился директор. – Скажем, с крысами все намного проще. Берете пару – или сотню – крысиных семейств с одинаковой наследственностью, помещаете их в одинаковую обстановку. Затем изменяете какой-нибудь фактор для одного семейства и наблюдаете за результатами. Результаты вызывают доверие – другие семейства будут вашей контрольной группой, показывающей, что произошло бы, если бы вы не изменили этот фактор.

Федрис изумленно посмотрел на него:

– Вы хотите сказать…

Директор кивнул:

– На «Магелланике – сорок семь» мы занимаемся тем же самым, но берем не крыс, а людей. Вместо клеток используем расчищенные участки земли диаметром в полмили с совершенно идентичными погодными условиями, рельефом, растительностью и животными – все одинаково до мельчайших деталей. Решеткой служит колючий лес, специально выведенный нашими ботаниками для этой цели. Обитатели клетки – подопытные люди, идентичные близнецы, двойняшки… хотя, пожалуй, правильнее сказать «сотняшки». Одинаковое для всех групп воспитание обеспечивают роботы – няни и наставники, настроенные на выполнение одного и того же неизменного алгоритма. Наше наблюдение, разумеется, остается тайным… и при этом периодическим, что и привело к печальным результатам: Элвин причинил нам серьезный урон, прежде чем мы его поймали. Теперь вы понимаете схему? В колючем лесу, где Элвин совершил аварийную посадку, мы расчистили около ста одинаковых участков, на одном и том же расстоянии друг от друга. Один участок совершенно неотличим от другого, на каждом проживали одна Сефора, одна Тулия, один Альфорс и один Корс. Элвин решил, что двигался по кругу, но на самом деле шел по прямой. Каждый вечер он выходил на новый участок. Каждый раз встречал новую Сефору. Все группы, с которыми он сталкивался, были идентичны, за исключением одного фактора – того, который мы изменяли, – и это приводило его в еще больший ужас. Понимаете, в этих группах мы проводили эксперимент, призванный выявить мотивы человеческого поведения по отношению к незнакомцам. Мы сделали небольшие изменения в обстановке и в программе обучающих роботов. В результате первая группа, которую он встретил, подчинилась чужаку, вторая проявила невероятную агрессивность, третья, напротив, – невероятное дружелюбие, а четвертая – крайнюю подозрительность. Очень плохо, что он не повстречал сперва четвертую группу… хотя, конечно же, они не смогли бы справиться с ним, если бы он не обезумел от ужаса перед сверхъестественным.