Корабль любви - [9]

– У меня в Бронксе есть чудное гнездышко, созданное для любви... – громко сказал кто-то.

– Может, выйдем наружу? – сказал Билл. – Луна такая чудесная.

– Мне больше хочется танцевать.

– Но там тоже можно.

Она чуть отстранилась от него и взглянула с легкой невинной издевкой.

– Ну а у вас где? – спросила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Гнездышко для необыкновенного счастья.

Он не успел ответить, потому что кто-то снова пожелал разбить их. Ему даже показалось, что этот парень сказал: «Можно и мне, папочка?» – однако его досада на Мэй, не пожелавшую пройтись с ним по палубе, сразу заглушила эту мысль. В следующий раз он сразу же ринулся в бой.

– Я живу тут неподалеку, – начал он. – Мне было бы ужасно приятно покатать тебя как-нибудь на выходные. Я мог бы за тобой заехать.

– Что-что? – спросила она рассеянно, снова прислушиваясь к какому-то фарсу, который разыгрывался в углу.

– Моя жена тоже была бы рада с тобой познакомиться, – не отставал Билл, уже строивший грандиозные планы: он готов был многое сделать для этой девушки – в память о прошлом.

Мэй тут же обернулась и с любопытством на него посмотрела.

– Как это? А мистер Мак-Витти сказал кому-то, что ваша жена умерла.

– Это недоразумение, – сказал Билл.

Краем глаза он заметил неотвратимую уже катапульту, которая снова приближалась к ним, и поскорей перевел партнершу на другую сторону.

И тут сзади раздался голос:

– Ты гляди, как он умеет, папаша-то наш.

– Поди спроси, можно мне разбить их пару.

Позже, когда Билл перебирал в памяти детали, четко все помнилось только до этого момента. Вокруг них собралась толпа, и кто-то без конца настойчиво требовал уступить ему даму, как выяснилось, это был молоденький кочегар.

Он, разумеется, решил хорошенько проучить этих сопляков, как в былые времена, о чем им и сообщил. Ну а дальше началась продолжительная дискуссия о том, умеет он плавать или нет. Страсти постепенно накалялись; потом посыпались тумаки, и завязалась короткая, но жестокая схватка. Подробности драки в памяти не отложились, видимо, что-то соображать он начал позже, через несколько минут после того, как вынырнул из прохладной воды Темзы.

Река была белой от лунного света, который больше не казался розово-золотистым, теперь луна напоминала тонкий светящийся круглый ломтик сыра. Билл не сразу смог определить, в какой стороне берег, однако страшно почему-то не было. Пароход уже успел превратиться в небольшое пятнышко, где-то там, вдали, и он засмеялся, подумав, какая, в сущности, все это чепуха, и не только это. Затем, почувствовав, что дыхание окончательно восстановилось, он уверенно поплыл к темному берегу, втайне надеясь, что такси все еще дожидается его – в Уитни-Виллидж.

IV

Паника охватила его, когда он на следующий день подъезжал к дому: темный, беспричинный ужас. Возник он, конечно, из-за этого идиотского приключения. До Стеллы ведь что-то, конечно, дойдет, обязательно. Теперь от вчерашней его беззаботности и уверенности в себе не осталось и следа, теперь он не сомневался, что Стелла наверняка уже осведомлена о его подвигах.

– Кто у нас сегодня? – прямо с порога спросил он у слуги.

– Никого, сэр. Примерно час назад приезжали Эймсы, но никаких указаний мне не давали, так что они поехали дальше. Они сказали, что...

– А разве жены нет?

– Миссис Фротингтон уехала вчера, сразу после вас.

Паника теперь хлестала наотмашь, сразу несколькими кнутами.

– Сразу – это когда?

– Очень скоро, сэр. Кто-то позвонил, она сама сняла трубку, тут же приказала упаковать саквояж и уехала.

– А мистер Эд Хотон не приезжал?

– Я не видел мистера Хотона.

Ну вот, началось. Жажда приключений настигла и Стеллу! Он знал, что кое-кто из ее нежных друзей иногда бывал чересчур навязчивым, но чтобы куда-то ринуться, не сказав ему ни слова...

Билл бросился на диван, уткнувшись лицом в подушку. Что же произошло? Он никогда не думал, что дойдет до такого. Может, она это имела в виду, когда той ночью так странно на него посмотрела?

Он поднялся наверх. Войдя в просторную спальню, сразу же увидел записку – на голубой почтовой бумаге, чтобы легче было заметить на белой подушке. Охваченный скорбью, он вдруг вспомнил старый совет, который когда-то получил от матери: «Чем тебе хуже, тем лучше надо держать себя в руках».

Весь дрожа, он догола разделся, открыл кран над ванной, взбил пену на лице. Потом налил себе виски и стал бриться. Все было, как во сне, эти внезапные перемены в жизни. Жена больше не принадлежала ему; даже если она вернется, она все равно больше не будет принадлежать ему. Все стало другим: и эта ванная комната, и сам он, все, что вчера еще существовало. Он вдруг захотел все это вернуть. Он выбрался из ванны, опустился на колени на резиновый коврик и начал молиться. И за Стеллу, и за себя, и за Эда Хотона; он неистово молил Господа вернуть ему прежнюю жизнь – ту самую, которую он столь же неистово расколол надвое. Когда он вышел из ванны, опоясанный полотенцем, на постели в спальне сидел Эд Хотон.

– Привет, Билл. А где твоя жена?

– Минуточку, – только и сказал Билл. Он вернулся в ванну и залпом глотнул какого-то одеколона, от которого впоследствии наверняка начнутся крупные неприятности с желудком. Потом, как ни в чем не бывало, высунул голову из дверей ванной.