Копирайт не существует - [109]
В конце концов, начинается кризис, который предваряет настоящую информационную революцию. Тогда происходят полные социальные изменения. (Мы говорим о социальной революции, необязательно кровавой). После этой революции, мы формируем новый набор допущений о том, как должно функционировать общество, и только потом мы достигнем настоящего информационного общества. Многие микро- и макроэкономические уравнения (или аксиомы, если быть особо занудным), которые верны для индустриального общества, станут абсолютно бесполезными в информационном обществе.
Ради этих изменений, кому-то придётся вырвать их как больной зуб, частично сравнять с землёй старые нормы, чтобы освободить место для новых, пусть даже с некоторым уважением к старому обществу. Это будут ученики Ницше, или в нашем случае, наиболее воинственные киберпанки с хакерами в авангарде, которые осмелятся отстаивать свои идеалы в новой эпохе. Процитирую самого Ницше: "Я достаточно дальновидный, чтобы не придерживаться лишь одной системы, в том числе моей!" Это о разрушении норм индустриального общества для того, чтобы дать дорогу нормам, которые наставят информационное общество на путь истинный. Это не должно произойти вне существующей системы; Ницше (и другие) говорят, что так может произойти.
С 50-ых и 60-ых молодые поколения приняли на себя роль разрушителей схем, подвергающих сомнению старые системы и строящих новые. Во времена Ницше большинство протестующих были студенты и интеллектуалы. Произошли качественные изменения; теперь радикальные идеи ассоциируются с молодостью, а консервативные идеи с возрастом. Это одна из самых серьёзных патологий нашей системы ролей -- многим молодым людям на самом деле не нравится роль революционеров, и они становятся, как пел Том Петти в отчасти автобиографической песне Into the Great Wide Open: "rebels without a clue" -- "боевиками без мозгов". Давление бунтарства может, в некоторых случаях стать соломинкой, переломившей хребет верблюда, толкая молодых людей на преступления и употребление наркотиков. Многие мятежные действия произвольны и не обоснованы, они нацелены лишь на провоцирование консервативного старшего поколения, однако есть некоторые действия, которые можно оправдать. Восстание против информационной диктатуры корпораций и правительств небеспричинно. Это идеологически подкреплённая революция, заслуживающая серьёзного рассмотрения.
Толерантность к новым концепциям и точкам зрения является фактором, определяющим насколько закрыто или обтекаемо общество. Ницше, в своё время, ценил величественную музыку Рихарда Вагнера, которая была ещё одной попыткой вырваться из застоявшейся музыкальной парадигмы. Хотя нацизм был идеологией, которая осуждает любые попытки создания новых систем и концепций, даже Гитлер впоследствии восхищался и Вагнером, и Ницше. К концу 30-ых, они организовали в Берлине выставку дегенеративного искусства, главным образом современного, которое они считали больным и извращённым. Такова природа фашизма: после блестящего подъёма, он теряет всякий интерес к креативности и борется лишь за своё сохранение. Может ли общество, подобное нашему, с корпорациями, достаточно большими, чтобы запугивать правительства, принять обоснованные и надлежащим образом проводимые дебаты о существовании копирайта? Или система будет до последнего держаться за власть, чтобы решать, что общественное, а что частное, обходя неприятные демократические каналы через лоббирование и исполнение решений без всякого обсуждения?
Мои дорогие читатели, я полагаю, что после вашего путешествия через эту книгу, вы откроете для себя, как близко мы от информационного общества.
Это моё искреннее и открытое мнение, что такое общество либо будет свободно от копирайта и патентованного ПО, как они существуют сегодня, либо оно будет информационной диктатурой, поддерживаемой правительствами, корпорациями и мафиями. О последнем, в своих киберпанк-романах, предупреждает нас Уильям Гибсон. Давайте не допустим этого. Я точно не знаю, ни как эти изменения произойдут, ни каким будет их итог, знаю лишь, что это будет иметь место.
Британский социолог Бейзил Бернштейн[117] рассматривал механизмы общества так:
В этой системе мы можем видеть общество разделённым на сферу производства и сферу социокультурного воспроизведения. В сфере производства (корпорации, организации, законодательство, исполнительная ветвь и местное самоуправление) власть создаётся, экономически, политически и общественно. Сфера социокультурного воспроизведения (различные медиа, индустрия развлечений, образовательная система и т. д.) существует, чтобы оправдывать и увековечивать схемы, приемлемые для сферы производства.
