Копи Царя Соломона - [8]
– Восемнадцать миллионов, – говорит кто-то.
Камера очень медленно – чтобы возникло ощущение пересчета – показывает всех. Девять. Это буквально повисает в воздухе. Восемнадцать миллионов и девять человек. Вдруг громила-шахматист говорит:
– Это если ровным счетом…
– А с Люсей и ребе… – говорит он.
Снова молчание и крупным планом снова люстра. Она начинает потихоньку раскачиваться, а потом перестает.
В дверь заходит Люся с подносом, на котором стоят чайник и стаканы. Роняет все. Затемнение.
Пустая квартира. На поле лежат ребе и Люся, у обоих перерезано горло от уха до уха.
В дверях стоит сумасшедшая старуха, которая демонстративно вымазана кровью, в руках у нее окровавленный нож, причем она этого явно не понимает.
Старуха говорит:
– Борюсик…
Кот подходит к мертвому ребе и метит прямо ему на лицо.
Возврат из ретроспективы – аэропорт
Натали выходит после паспортного контроля в небольшой зал кишиневского аэропорта. У входа толпится куча людей, которые радостно бросаются к прибывшим. Прибывшие одеты в шубы, меховые шапки, в руках держат огромные пакеты с подарками; те, кто встречают, держат в руках букеты, которые завернуты в целлофан. Вежливо улыбаясь, Натали лавирует между ними – у нее всего один чемоданчик на колесиках, – и идет к выходу. Общий план – кучка людей, напоминающих типичных гопников. Пятеро сидят на корточках, трое стоят, очень вальяжные позы, на всех спортивные костюмы, блестящие туфли, дубленки, золотые перстни, толстые цепи на шеях. Лица угрюмо-презрительные. На всех, кто в зале ожидания, глядят с насмешкой.
Это таксисты кишиневского аэропорта.
Когда мимо них кто-то проходит, они бросают, не поворачивая головы:
– Такси, такси…
Если прибывшего никто не встречает, он останавливается на секунду, и в этот момент мужчины моментально вскакивают, окружают его и буквально волокут к машине. Натали видит все это, медленно двигаясь через толпу, и, вежливо уклонившись от встречи с очень толстой молдаванкой, которая несется с раскрытыми объятиями, попадет, наконец, к выходу. На улице вновь глубоко вдыхает, и смотрит по бокам с любопытством. Останавливается у проезжей части, – это метров 20 ниже, – и ждет автобус. Пикает мобильный. На экране появляется смс-сообщение:
Remember dochia!
No drags.
No niggas
No moldavans
Your papka
Девушка улыбается, и, покачав головой, поднимает руку.
Автобус отъезжает, и мы видим, что дорога снова пустеет.
Ретроспектива
Больница Нью-Йорка. Мужчина – отец Натальи, – лежит с закрытыми глазами. Потом – очертания всего, что происходит в палате, – становятся смазанными. Мы как будто видим все глазами отца Натальи, которые полуприкрыты. Какие-то фигуры двигаются, какое-то черное пятно двигается навстречу белому, какое-то ерзание. Глухие голоса, женский и мужской. Говорят на английском, поэтому идут титры:
Женский: О, милый, не так быстро, он же здесь.
Мужской: Лапа…
Женский: Мне так нравится, когда ты называешь меня «лапа».
Мужской: Я прочитал это слово в книжке нашего выдающегося писателя Мейлера.
Женский: Он так называл свою «лапу»?
Мужской: Ну, правильнее «своего», так обращался к своему любовнику один гей-американец. Но это неважно, главное-то чувства. Как писал великий Вудхауз…
Женский: Вау, мне так нравятся интеллектуально развитые мужчины…
Мужской: Меня заводит, когда ты говоришь «вау», моя белая цыпа.
Женский (требовательно) : Лапа, ниггер, лапа.
Мужской (томно) : О-о-о-о….
Женский голос явно принадлежит матери Натальи. Женщина определенно почувствовала себя одинокой и решила наладить личную жизнь. Картинка то становится почти ясной, то снова плывет: понятно, что отец Натальи пытается открыть глаза пошире.
М:… не проснется, я ему лошадиную дозу вколол.
Ж: а он…?
М: ну, в принципе, может и слышать.
Ж: хи-хи.
М: Белая сучка.
Возня, шорохи, ритмичные шлепки. Отец Натальи мычит. Шлепки становятся все чаще, мужчина и женщина начинают пыхтеть, пыхтят все громче. Отец Натальи хрипит и мычит, пытается разлепить глаза. Любовники пыхтят все громче. Потом вдруг молчание.
– Арановски? – спрашивает резкий мужской голос.
– Черт, что это с говнюком? – говорит другой.
– Кажется, бутонифонал, – говорит Первый Голос.
– Вот дерьмо, – говорит Второй.
– Не ругайся, – говорит Первый.
– Слушай, не учи меня, – говорит Второй.
– Нас, евреев, все учат, – говорит Второй.
– ООН, Евсросоюз, ПАСЕ, Совбез, – говорит он.
– Заткнись, – говорит Первый.
– Папа Римский, общественное мнение, Саркози, блядь, – говорит Второй.
– Еще и ты, засранец, будешь меня учить, – говорит Второй.
– Да забейся ты! – говорит Первый.
– Дай ему что-то, чтобы он очухался, – говорит Первый.
– Сейчас, – говорит Второй.
Пара шлепков – это легкие пощечины. Над камерой склоняется мутное пятно – лицо, – и постепенно картинка проясняется. Общий план: в палате лежат чернокожий доктор и мать Натальи, оба на полу, без нижней части одежды, и с покрасневшими раздутыми лицами. В шею каждого врезался черный шнурок. У кровати отца Натальи мужчина, очень похожий на агента Матрицы из одноименного фильма: безобидный дебил с претензией на угрозу. Он даже одет в костюм как у агента Смита. Второй мужчина выглядит добродушно, этакий Энтони Хопкинс на пенсии. Понятно, что он намного опаснее своего якобы крутого напарника. Отец Натальи ошарашен, потому что не видит жены и ее чернокожего любовника, те ведь на полу. Куда все подевались, где те, кто здесь только что трахался, что за галюны – все написано на его лице, потому что он, говоря прямо и цитируя кумира советских интеллигентов Булгакова, далеко не бином Ньютона.
Букварь, который вы держите в руках, рассчитан на взрослых мальчиков и девочек, отлично умеющих читать, причём исключительно для собственного удовольствия, а не ради хорошей оценки. Оценки вы себе потом, если хотите, поставите сами, вот прямо хоть на полях этой книги, написанной талантливым и отвязным хулиганом Владимиром Лорченковым для его жены Иры. Кстати, самых лучших девушек, очутившихся в этой книге, тоже зовут Ирами.Все рассказы, вошедшие в «Букварь Лорченкова», — о любви, даже если на первый взгляд кажется, что никакой любви в этой истории нет и быть не может.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник рассказов самого яркого представителя поколения русской литературы, пришедшего после Лимонова, Сорокина и Пелевина. «Воды любви» – сборник из нескольких десятков рассказов, которые ставят автора в один ряд с такими мастерами короткой прозы, как Буковски и Сароян.
«Клуб бессмертных» – детектив длиной в 700 лет. В темные Средние века ведуны начертили карту мира, указав на ней два проклятых места на Земле. Карта попала в руки знаменитого душегуба графа Дракулы и исчезла. Потом появлялась в самых разных точках мира, но никто не знает, что начертано на ней. Кто разгадает тайну ведовской карты и предотвратит Апокалипсис? Может быть, современный журналист Прометеус Балан – дальний родственник Дракулы и прямой потомок того самого Прометея?..
«Возвращение в Афродисиас» — любовно‑авантюрный роман о поисках утраченного рая. История поисков любви и возвращения к себе. Яркая, неполиткорректная, смешная и очень лиричная, эта книга словно сама жизнь — «грустная штука, которая стоит того, чтобы ее прожили». Последний — и лучший — роман самого яркого представителя русской прозы из поколения, пришедшего на смену Пелевину, Лимонову и Сорокину…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.