Копейщики - [63]

Магистр улыбался, поглаживая пальцами текст заклинаний нафталитов, так и не отданный честолюбивому Штауфену.

***

Новый крестовый поход начался в 1228 году. В Святой земле Фридрих восстановил укрепления Яффы и в феврале 1229 года заключил договор с египетским султаном Аль-Камилем. В марте король вступил в Иерусалим, а в мае отплыл из Святой земли. Фридрих достиг цели не войной, а дипломатией: ему удалось договориться с мусульманами, они без боя отдали ему Иерусалим. Подробностей соглашений не знал никто, но в 1229 году христианам отдали также Вифлеем и Назарет. В Храме Гроба Господня Фидрих возложил на свою голову корону короля Иерусалимского.

Правление Фридриха — период самого ожесточенного столкновения между папством и империей. Это время ознаменовалось ренессансом крестоносного движения на Востоке. Стремление императора подчинить своей власти весь Аппенинский полуостров, опираясь на Сицилийское королевство, привело к длительной борьбе с городами Северной и Средней Италии, а также с папами Григорием IX и Иннокентием IV. Фридрих неоднократно подвергался отлучению от Церкви и проклятиям, что, впрочем, его волновало меньше всего. Враги Фридриха называли Штауфена антихристом. Сам император верил в свое высшее предназначение, считая себя новым Константином Великим, преемником царя Давида, наместником Бога и повелителем мира. Все военные походы и дипломатические войны короля заканчивались его полной победой.

Согласно многочисленным легендам, Фридрих не умер в 1250 году, а скрылся, чтобы когда-нибудь в будущем появиться перед своими подданными вновь, восстановить своё право на трон империи, реформировать церковь, установить царство всеобщего мира и благоденствия.

Глава 2 Монсегюр 1243 г.

«Святой дух, ведущий нас к Святому Воскрешению! Дай нам силы противостоять кресту, на котором распята плоть твоя! Прости грешникам, поднявшим меч на овец твоих! Не ведают, что творят, ослепшие и заблудшие попечением Князя мира сего[92]. Прости данайцам, этим лжепастырям, приносящим под хламидами сутан факелы для костров, сжигающих не рабов твоих, а сыновей и дочерей, мужчин и женщин добрых. Обесславь их нашествие перед престолом твоим, как обесславишь зелёный цвет знамён нечестивых агарян в Палестинах. И пусть обернутся кресты, нашитые на плащи обезумевшего в своей жестокости воинства франков, указающим перстом для судей Вышних».

Бертран Отье[93], перебирая свитки со старыми текстами проповедей, произнесённых когда-то альбигойскими епископами на публичных теологических дебатах с легатами Иннокентия III[94], молился и готовился к встрече с необычным гостем.

«В иные, лучшие для Окситании[95] времена, ни один «христополитанин»[96] не стал бы встречаться с человеком, верующим в истинное распятие Иисуса. Но жестокий век диктует свои правила. Противостояние с Ватиканом зашло слишком далеко и поставило «добрых людей» на грань, за которой уже нет выбора. Либо смириться, как граф Тулузы Раймон, и принять покаяние, дав провести себя обнажённым на верёвке под ударами розог, распластаться в виде креста перед погрязшей в пороках псевдоапостольской католической церковью и признать власть папы - либо отправиться на костёр инквизиции. Остальным несчастным мирянам в Тулузе, Каркассоне, Альби, Безье, давно переметнувшимся к цистерцианцам под воздействием проповедей аббата Клерво и посланцев Ватикана Пьера де Кастельно и Доминика Гусмана, придётся забыть о традициях древнеримского права, о свободе веры, терпимости, о молитвах по канонам богомилов. Они теперь – новообращённые католики, подданные короля Франции, и присягнули ему в верности на орудии пытки Христа». - Так думал катарский священник, пробуждая в памяти трагедию альбигойских войн в Лангедоке, поминая жертв, сожжённых руками инквизиции и убитых Симоном де Монфором по приказу Людовика VIII[97] во славу Иисуса.

«Крестовые походы против верующих, пусть по-своему, в Христа - что может быть кощунственней и ужасней! Господь нам дал это испытание для очищения перед вратами в царствие небесное. Ну что же, посмотрим, с чем придёт к нам очередной странный гость. Окажется ли он посланником божьим, несущим Слово спасения - или озвучит последний ультиматум Святого престола? Ибо теперь veri christian[98] в жизни и смерти могут надеяться только на чудо». - Епископ сложил свитки, передал их коадъютору (помощнику), проследил, чтобы тот запер бумаги в шкаф, и стал ждать рассвета.

Ранняя весна на Юге уже подсушила дороги, по которым ещё в феврале невозможно было проехать верхом. Если в зимний день две-три повозки крестьян ещё могли бы развезти молоко и мясо по окрестным замкам, то большие массы войск утонули бы в грязи по пояс. То ли дело начало марта! Влажный сильный, но тёплый ветер высушил колею и обочины дороги, ведущей к крепости Монсегюр. Под стены цитадели стали стягиваться войска Людовика VIII и крестоносные отряды, собранные усилиями Ватикана. До настоящей осады было ещё далеко, но дозоры французской армии уже оседлали ближайшие к замку холмы, стремясь перерезать тропы, по которым к защитникам крепости стекались добровольцы и недобитые еретики Аквитании, Тулузы, Шампани.