Копейщики - [62]

Во взгляде храмовника загорелось пламя жадности, надежды, хитрости и честолюбия, которые тут же рассыпались огоньками сомнения.

«А впрочем, чем дьявол не шутит?» - подумал он и, испугавшись своего богохульства, широко перекрестился широкой ладонью.

- Мне нужно время, - взяв себя в руки, сказал магистр, отводя глаза в сторону. - Такие вопросы решает Капитул Ордена. Только с его ведома я могу рассмотреть ваши предложения, тем более, если они касаются реликвий и тайн ордена.

Тамплиер лукавил. Лишь он один принимал решения, иногда забывая об ответственности и возмездии за ошибки.

- Ступайте, король. Вас проводят в келью для знатных паломников. Молодым тоже нужен отдых, не говоря уже о нас, стариках. Утро – лучший советчик. Мы встретимся с вами завтра после утренней молитвы. Господь подскажет нам верное решение.

Всю ночь Великий магистр провёл без сна. Он просматривал архивы ордена: соглашения, заключённые с Барбароссой, гарантии, данные императором под солидное обеспечение со стороны генуэзцев и венецианцев, свиток с условиями, по которым Ордену взамен копья временно передавалась некая плащаница[91], похищенная старым Гогенштауфеном у Константинопольских патриархов.

Плащаницу король получил, как залог выполнения обещаний Императора Византии Исаака Ангела пропустить армию Фридриха через Восточную империю в Святую землю.

- Что ж, молодой король Сицилии может гордиться своим великим дедом. Византийцы от испуга готовы были отдать и Святую Софию после взятия крестоносцами Адрианополя и выдвижения войск для штурма Византийской столицы. – Монтего наедине с собой всё чаще разговаривал вслух.

Тамплиер от внезапно подступившего веселья чуть не подавился старческим кашлем. Уж он-то знал, что сейчас хитрые ромеи вывешивали под куполом Святой Софии прекрасно исполненную подделку. На такой высоте снизу никто бы не смог заметить подмены. Паломники валом валили в Константинополь, принося торговцам сомнительными реликвиями неплохую прибыль. Куски гвоздей, щепки от креста, якобы найденные на Голгофе, пузырьки со слезами Иисуса пользовались неизменным успехом. Не окажись плащаницы на месте, фанатики бы разнесли Святую Софию по камушку, не дожидаясь подхода Барбароссы.

Штауфен, так же, как и магистр, спал плохо. Его мучили кошмары и боли в спине от долгой езды верхом.

На рассвете с первым звуком колокола крепостной церкви Фридриха разбудил слуга, и они, пройдя через систему запутанных коридоров и лестниц, стали спускаться в подземелье. Провожатый вел короля мимо просторных залов, в которых монахи, старательно высунув языки, рисовали и переписывали с хрупких старых пергаментов тексты на какую-то белую ткань продолговатой правильной формы.

«Бумага», - догадался король.

Уже заполненные буквами, ровно разрезанные стопки раскладывались на столах. Рядом из телячьих, толстой выделки гладких кож вырезались листы, на которых другие монахи тоже что-то писали, предварительно поработав тонкими ножами над квадратной ровной поверхностью. Всё это сшивалось вместе грубыми льняными нитями в единое целое. Фридрих никогда не видел, как делаются книги, хотя у него на полках уже стояли эти редкие и дорогие ручной работы фолианты, привезённые им из Венеции. В одной из больших комнат с открытой дверью сидели служители ордена и занимались сложными подсчётами, постоянно сверяясь с глиняными табличками. Тамплиеры старательно переписывали полученные от должников суммы в пергаментные свитки.

Время от времени слышался стук круглых костяных шариков, заключённых в деревянные рамки и надетых на тонкую медную проволоку.

Едкий смрад кож смешивался с приятным запахом трав. Откуда-то сбоку доносился звон металла, бульканье и звуки, похожие на те, с которыми зерно или корешки растений перетираются в каменных чашах или в жерновах мельниц.

Наконец, у стены в одном из тупиков монах незаметно нажал на тайный рычаг. Фридрих удивлённо наблюдал за тем, как из тщательно подогнанных камней с тихим шелестом хорошо смазанных петель выдвинулся кусок гранитной кладки, повернулся вокруг своей оси и открыл нишу. Монах сделал приглашающий жест рукой, и Фридрих вошёл в просторный кабинет с низкими потолками. Комната освещалась двумя факелами, закреплёнными на стенах. Несколько масляных светильников давали более яркое пламя и освещали центр кабинета. Возле стола, на котором стоял небольшой сундук, Фридриха ждал Великий Магистр. Рука храмовника покоилась на крышке шкатулки, усыпанной цветными камешками и узелками серебряного плетения. Слуга отступил в глубину коридора, и стена так же тихо снова вернулась на свое место.

Храмовник поманил Фридриха двумя пальцами и откинул крышку сундучка. Тихо ступая по гулким каменным плитам, король подошёл ближе и заглянул внутрь.

На развёрнутом сером холсте, тускло блестя изящными гранями, лежал наконечник. Такого рода стальных копий Фридриху не доводилось видеть никогда.

Через час Магистр и король расстались, довольные друг другом.

Фридрих в седельной сумке увозил с собой реликвию. А тамплиер перебирал пергаменты с записанными в них тайными обязательствами короля перед орденом, на которых стояла большая печать Гогенштауфенов. Рядом лежал ещё один, с утраченными кончиками по краям, старинный папирусный свиток, стянутый кольцом с изображением гексаграммы - шестиконечной звезды Давида.