Копейщики - [136]

- Ты что, с Луны свалился? Революция, мой друг, восстание[190]. Турки режут наших братьев в Пилосе и Морее[191], на Крите и Кипре. В Константинополе янычары повесили нашего Патриарха Григория[192]. Или тебе не знакомо чувство мести? А, впрочем, - он присмотрелся к Андре более внимательно, – ты, наверно, сыт войной. Вон те два шрама на лице… Ладно, отдыхай. Твоё участие в битве титанов ничего не изменит. Да здравствует свобода, да здравствует Греция! – «титан» махнул Мерону рукой и побежал догонять товарищей.

«Если ты бежишь от войны, то война обязательно догонит тебя, - эта мысль заставила скитальца встать на ноги. - Быть может, судьба даёт мне шанс вернуться в Шотландию? Говорят, в греческих водах появился британский флот?»

Мерон схватил котомку и побежал догонять греков.

Всю неделю отряд, пополняемый по дороге добровольцами, шёл на юг. Всё чаще попадались селения, где трупы крестьян лежали большими кучами на площадях и улицах, на порогах домов и у заборов. Дети с раскроенными черепами гнили поверх мёртвых матерей. Женщины были накрыты окровавленным грязным нижним бельём, растерзанные, часто с перерезанным горлом. Мухи роями собирались над мёртвыми телами, наполняя жужжанием зловонный воздух. Многие дома были сожжены и дымились обугленными руинами. Церкви, разбитые снарядами и изрешечённые пулями, смотрели на мир широко открытыми резными царскими вратами. Мерон, чувствую горечь от трупного запаха во рту, заставлял греков хоронить мёртвых, взывая к чувству сострадания и к вере в Бога. Стычки с турками, частые ссоры с командирами других отрядов вскоре убедили Мерона, что восстание сменилось неуправляемой вакханалией насилия.

Вскоре отряд из Афин разделился на три части. Мерон примкнул к той, которую возглавил тот самый кудрявый парень-грек, осыпавший его градом насмешек у Парфенона.

- Александр! Ты хоть что-нибудь знаешь о своём великом соотечественнике, покорившем полмира? – Андре с усмешкой помешивал прутиком варево из баранины в котле, захваченном ими у турок.

- Конечно! – грек на мгновение задумался. - …Вот: «…пришёл, увидел, победил…»

Андре рассмеялся.

- Эх, ты, дурень! «Veni, vidi, vici», - это слова Юлия Цезаря, римского императора. Слышал о таком? – Воспоминание о недавно виденном странном сне испортили настроение.

- Был у нас в деревне один Юлий, но и тот оказался Юлианом, - грек, ничуть не смущаясь, выхватил из костра голой рукой штык с куском баранины и сунул подгоревшее мясо в свой улыбающийся рот.

– Римляне? - переспросил он. - Слышал, слышал. Хуже турок. Слушай! К чёрту римлян! Надоели мне эти свары и драки за власть в каждом селении между местными цезарями, – сильными белыми зубами парень обглодал кость и бросил её в кусты. – Нам нужно торопиться в Пилос, - грек помрачнел. - Я сам из этого города. У меня там мать и сестра. Что с ними - я не знаю. Говорят, турки всех там вырезали, – Александр повесил голову на грудь. - Беженцы вчера рассказывали, что войска Султана Египта вместе с турками высадились в Триполисе и взяли его. Наваринская бухта и окрестные рыбацкие посёлки тоже в их руках. Нам нужно торопиться. Турки стягивают силы к Пилосу.

- Слушай внимательно! Вот с этим, - Андре показал рукой на дедовские мушкеты, - мы ничего туркам не сделаем. Нам нужно оружие. А чтобы его получить, я предлагаю в районе Пилоса перейти к партизанским действиям, как в своё время делали русские во время войны с Наполеоном. И пару пушек бы захватить в придачу!

- Откуда ты всё это знаешь? Про Цезаря, Наполеона, русских. Ведь ты не грек, твой выговор напоминает итальянский или французский. И потом, ты не похож на крестьянина. Эти шрамы на лице говорят о многом.

- Не морочь мне голову, - Андре сердито посмотрел на грека. - Если слухи о флоте союзников в Ионическом море верны - нам нужно торопиться. Кто знает, как там сложится на Юге, чья возьмёт? А так мы хоть в малом, но поможем союзникам дать по задницам туркам, и спасём твою родню.

Александр с уважением посмотрел в глаза Мерону и согласно кивнул.

***

Октябрь на юге Греции – время сбора винных ягод и маслин. Предгорья и холмы приобрели золотистый цвет и утопали в желтеющих виноградниках. Крестьяне, поглядывая на море, торопились. Быстро обрывая руками янтарные и чёрные гроздья, они почти не пользовались ножами. В воздухе пахло смолой и опасностью.

Турки укрепляли береговые батареи, подвозя с кораблей пушки, солдат, пустые мешки. Часть крестьян, согнанные на работы, наполняли землёй парусину и корзины. На ближайших к бухте возвышенностях вырастали бастионы.

Александр и Андре, сидя на высоком дереве в тылу турецких пушкарей, рассматривали позиции турок.

- Вон та батарея на горке наиболее опасна. Со стороны моря её не видно. Хорошо замаскирована и скрыта кустарником, – он перевёл глаза к горизонту.

Далеко-далеко линия между небом и водой полнилась парусами.

- Сдаётся мне, орудий у турок в два раза больше, чем мы считали два дня назад. – Андре нахмурился. - Через час эскадра союзников будет здесь, – он повернулся к Александру. – Значит, так! Пушек у нас две, ядер – полтора десятка. Наводи на эту батарею, - Мерон указал греку на ближайший бастион. - Неважно, попадёте или нет. Главное – посеять панику. Я со своим отрядом постараюсь захватить турецкие орудия и ударить по брандерам османов.