Контракт со зверем - [23]

— Принесите мои вещи.

Я сто раз вытерла лицо, аккуратно упаковывая использованные салфетки в протянутый Егором пакет.

— Что случилось, мадам?

— А ты часом не ослеп? Терпеть не могу эти салоны. Какой чёрт дёрнул меня пойти на поводу у Алекса? Идиотка, да и только.

Мне хотелось рыдать. Мои чудесные пепельные волосы, моя гордость, моё единственное украшение, теперь приобрели насыщенный изумрудный цвет, оставляя пятна на кожаной обшивке салона. «Пусть теперь отмывает машину как хочет!» — мстительно подумала я.

Добры молодцы вернулись с моими вещами.

— Домой? Ужин отменяется?

Кажется, Егор меня пожалел.

— Ещё чего! В парикмахерскую.

— Опять?

Все трое телохранителей и водитель уставились на меня, как на умалишённую.

— Вы что, оглохли? Сейчас мы едем в обычную, самую обычную парикмахерскую, где стрижётся средний класс. А потом в самый дорогой магазин за новым платьем.

Егор хохотнул.

— Вот это характер!

Мы простояли в пробках и пропетляли по городу более сорока минут, драгоценных минут. Воронцов предложил сначала купить платье, чтобы не возвращаться сюда в час пик. Приказав всем мужчинам, кроме водителя, закрыть глаза, я вылезла из жуткой змеиной кожи и надела свои вещи. Затянув волосы в пучок, повязала косынку, подняла воротник тонкого пальто и повесила на нос очки от солнца. Наверное, именно так американцы и представляли русских шпионов, но я не была шпионкой, всего лишь жертвой красоты. В первом же магазине я заметила элегантное чёрное платье. Классика. Приталенное, немного расклешенное, с длинными рукавами, которые фиксировались тонкими резиночками на среднем пальце, и с вырезом-лодочкой. Сзади на платье внизу был довольно смелый разрез, но вместо открытых ног при ходьбе проступала плиссированная шифоновая вставка. Платье стоило десять тысяч долларов. Я посмотрела на Егора, тот только кивнул.

— Примерять не буду, некогда. Надеюсь, что подойдёт.

Любезные продавщицы заверили, что я смогу обменять его на другое, если оно не сядет по фигуре, и в подарок от фирмы преподнесли клатч из кожи искусственной анаконды. Или анаконда была натуральной, а кожа искусственной? Мой английский был не так хорош, как я думала. Общения на тему моды не получилось, и я решила не заморачиваться. Широко улыбнувшись, передала пакеты Егору и прошествовала к машине с видом английской королевы. Слава богу, хоть туфли были нормальными. Прошло ещё полчаса, и автомобиль остановился у весьма скромной парикмахерской в спальном районе. Николай повернулся ко мне и сверкнул белыми зубами.

— Не знаю, подойдёт ли вам, но тут стрижётся моя матушка. Она довольна. Быстро, качественно, дёшево. Ой, простите, я, кажется, не о том.

— Очень даже о том. Я не собираюсь тратить деньги своего мужа направо и налево. А что касается этого платья, я завтра же отправлю его обратно в магазин. Без объяснений.

Вытолкнув одного из телохранителей, я пулей вылетела из машины и помчалась в парикмахерскую. Все мастера были заняты. Три клиентки ожидали своей очереди. Я сложила руки на груди и взмолилась:

— Дамы, милые! Пропустите! Проявите солидарность! Я опаздываю на очень важную встречу.

Не знаю почему, но я разрыдалась. Стянув с себя платок, я стояла посреди небольшого зала, где пахло, как и в русских парикмахерских, лаком для волос, дешёвой краской и пережжённой химией, среди таких же замученных жизнью тёток и размазывала по щекам остатки косметики.

— Надин! Подождёшь?

Крупная темнокожая парикмахерша в домашнем переднике в горошек сурово взглянула на недостриженную клиентку.

— Конечно, Мэри. Нужно помочь этой милой леди, попавшей в беду. Кто это тебя так, деточка?

Я всхлипнула.

— Случайность, нелепая случайность. Надо же было стилисту поскользнуться прямо у моего кресла.

Женщины окружили меня плотным кольцом.

— Нет, это не случайность. Это диверсия. — Мэри приподняла прядь моих волос, потёрла их между пальцами и понюхала. — Это не просто краска. Сюда добавили фиксатор для кожи. Он именно так пахнет.

Все по очереди принялись щупать и нюхать мои волосы.

— Что это значит?

Мэри пожала плечами.

— Всё просто. Знаешь, есть такие тату, которые рисуют на теле? Проходит три-четыре месяца, и они начинают смываться. А до того времени держатся крепко и выглядят как настоящие. И всё благодаря фиксатору. Твой стилист делал кому-то тату?

Я задумалась.

— Нет. Стилист красил волосы клиентки в разные цвета.

— Значит, мастер поскользнулся намеренно, чтобы ты осталась зелёной на несколько недель. Смотри, и плечи тебе испачкал, — Мэри отодвинула ворот платья, — и спину.

— Что-то мне подсказывает, что этот горе-стилист — женщина, и тут замешан мужчина. — Коллега Мэри покачала головой, поправив очки.

— Теперь я останусь зелёной?

Мастерицы красоты засмеялись.

— Зелёной? Нет. Мы ототрём тебя жидкостью для химической завивки.

— И отмоем.

— Только волосы уже испорчены. Не восстановишь. Придётся стричь.

Это было меньшее, что сейчас меня волновало. Подумаешь, отращу.

— Стригите!

— Жаль красоту такую.

— А что делать!

— Ладно, девочки. Расходитесь. Хватит причитать.

Вооружившись ножницами, Мэри безжалостно обрезала мой тяжёлый хвост и сбрызнула затылок водой из пульверизатора. Я восхищалась тем, как работала женщина. Её руки взлетали над головой, как крылья огромной птицы. Чёткими, уверенными движениями, приподнимая пряди расчёской, она срезала всё лишнее, тушевала, филировала. Прошло не более пятнадцати минут. Подсушив то, что осталось, феном, она немного взбила мою новую причёску.