Конструируя «Другую Русь»: Образы «Руси» в историописании Великого княжества Литовского XVI-VII веков - [4]

Шрифт
Интервал

Таким образом, историограф ВКЛ явным образом разграничивает «Русь» и «Москву». Безусловно, «Москва» генетически связана с «Русью», но для Стрыйковского она уже представляется отдельной страной / народом. При этом Стрыйковский поддерживает более сложную версию происхождения названия Москвы, чем широко распространённой в ренессансной Европе представление о происхождении названия города именно от Мозоха. Матей Стрыйковский приводит разные версии происхождения названия Москва и делает несколько неожиданный выбор в пользу «синтетической» версии: «Az potym przed lat dwiema sty i kilkiemdziesi^t, to starodawne imi? patriarchy Ruskiego i Sarmatskiego Mosocha wskrzesili, gdy si? Moskwa od Moskwy miasta i od rzeki za przeniesienim stolice z Wlodimirza, zwac pocz?li» [35, s. 93] («Ужо потом спустя двести и несколько десятков, это давнее имя патриарха Русского и Сарматского Мозоха возродили, когда Москва от города Москвы и от реки после перенесения столицы из Владимира, стали называть»). При этом историограф рассматривал «Москву» как «народ Белой Руси».

Все эти давние аллюзии Стрыйковского интересны тем, что, рассуждая о давних, «библейских» временах, историограф фактически конструировал новые региональные сообщества - он очень чётко разграничил «Русь» Великого княжества Литовского и Польши от «Москвы».

Обращает на себя внимание также использование Стрыйковским имён персонажей-эпонимов Чех, Лех и Рус как одной из наиболее известных и распространённых легенд о «трёх славянских братьях», основателях, соответственно Чехии, Польши и Руси. Эпонимы как лица, от имени которых образованы имена нарицательные или имена собственные, в данном случае служат прародителями народов / стран. Первоначально подобный эпоним был сформирован в чешской хроникарной традиции - в «Чешской хронике» Козьмы Пражского начала XII века рассказывается о прибытии в Богемию славянского племени во главе с праотцом Чехом [29, s. 22]. Затем в чешском варианте легенды появляется и Лех как прародитель поляков [12, c. 145]. Уже польское историописание, а именно «Великая хроника о Польше, Руси и их соседях» (Chronica magna seu longa polonorum seu lechitarum), доведённая до конца XIII века, привносит новацию - создаёт триаду с Русом. Об этом идёт речь в Прологе «Великой хроники»: «В древних книгах пишут, что Паннония является матерью и прародительницей всех славянских народов. от этих паннонцев родились три брата, сыновья Пана, владыки паннонцев, из которых первенец имел имя Лех, второй — Рус, третий — Чех. Эти трое, умножась в роде, владели тремя королевствами: лехитов, русских и чехов, называемых также богемцами» [2, c. 3—4]. Костяк легенды окончательно складывается к рубежу XIV—XV века [3, с. 26-28]. Таким образом Матей Стрыйковский, описывая этногенетическую ситуацию в регионе, использовал наработки именной польской школы историописания.

Но куда более важным является фактор трансляции концепций Стрыйковского в памятниках летописания и историописания ВКЛ и в Украине [16, с. 293—306], которая оказалась уже в составе Польской Короны. В начале XVII века в ВКЛ появился перевод произведения Стрыйковского на старо- белорусский язык (кириллицей) [17, № 1494]. Сам факт такого перевода очень интересный. Во второй половине XVI—XVII веке польский язык был понятен для образованных и привилегированных сословий ВКЛ, они активно пользовались этим языком. Перевод «Хроники» был переводом работы Стрыйковскаго в другой культурный контекст - восточнославянского («руского») населения ВКЛ. Неизбежными для такого перевода были другие акценты, чем у Стрыйковского, какие-то части текста были сокращены, а какие- то, наоборот, дополнены. В конце XVII века в Чернигове появляется ещё один перевод труда Стрыйковского, который мы можем охарактеризовать как старо­украинский [1, № 54487; 13, с. 119—124.]. Кроме того, концепции и труды Стрыйковского непосредственным образом повлияли на развитие историописания ВКЛ на протяжении XVII века Историограф и иезуит Альберт (Вайцех) Виюк-Коялович (Wojciech Wijuk Kojalowicz, 1609—1677) подготовил свою «Историю Литвы», вышедшую на латинском языке в Гданьске и Антверпене [27; 28]. Первым православным полемическим сочинением, в которой использовалась Хроника Стрыйковского, стал вышедшая в 1608 году в Вильно на польском языке полемическая «Антиграфия» Мелетия Смотрицкого [20]. Ещё более использовали Хронику Стрыйковского украинские авторы Захария Копыстенский в своей «Палинодия или оборона веры католической», написанной в 1621-1622 годах [6], и епископ Сильвестр Коссов в «Патериконе» [30], напечатанном на польском языке в типографии Киево-Печерского монастыря в 1635 году (свободный перевод «Киево-Печерского патерика). Если для памятников украинского историописания первой половины XVII века характерен метод использования Хроники Стрыйковского, сводящийся по существу к воспроизведению его больших фрагментов, то во второй половине XVII века такие авторы, как Сафонович и Гизель, обращаются к труду Стрыйковского для критического сравнения его сведений с сообщеними летописей и других историографов [16, с. 297]. Хроника Стрыйковского стала тем базовым произведением которое во многом определяла концептуальный аппарат восточно-славянского историописания Речи Посполитой на протяжении XVII века.


Еще от автора Олег Иванович Дернович
«Литва» и «Русь» XIII-XVI вв. как концепты белорусской историографии

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Ложь Тимоти Снайдера

В книге Тимоти Снайдера «Кровавые земли. Европа между Гитлером и Сталиным» Сталин приравнивается к Гитлеру. А партизаны — в том числе и бойцы-евреи — представлены как те, кто лишь провоцировал немецкие преступления.


Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Т. I. 1477-1650

Предлагаемая вниманию читателя работа известного британского историка Джонатана И. Израеля «История Голландии» посвящена 300-летнему периоду в истории Северных Нидерландов от Бургундского периода до эпохи Наполеона I (1477-1806 гг.). Хронологические рамки первого тома данного исследования ограничиваются серединой XVII века, ознаменованного концом Раннего Золотого века в истории Республики Соединённых провинций. Работа представляет собой комплексное исследование, в котором, на основе широкого круга источников и литературы, рассматриваются все значимые стороны жизни в Северных Нидерландах той эпохи.


Сборник материалов по истории Абхазии

Настоящая книга – одна из детально разработанных монографии по истории Абхазии с древнейших времен до 1879 года. В ней впервые систематически и подробно излагаются все сведения по истории Абхазии в указанный временной отрезок. Особая значимость книги обусловлена тем, что автор при описании какого-то события или факта максимально привлекает все сведения, которые сохранили по этому событию или факту письменные первоисточники.


Город шагнувший в века

Сборник статей к 385-летнему юбилею Новокузнецка.


Кремлевская власть. Кризис государственного управления

Более двадцати лет Россия словно находится в порочном замкнутом круге. Она вздрагивает, иногда даже напрягает силы, но не может из него вырваться, словно какие-то сверхъестественные силы удерживают ее в непривычном для неё униженном состоянии. Когда же мы встанем наконец с колен – во весь рост, с гордо поднятой головой? Когда вернем себе величие и мощь, а с ними и уважение всего мира, каким неизменно пользовался могучий Советский Союз? Когда наступит просветление и спасение нашего народа? На эти вопросы отвечает автор Владимир Степанович Новосельцев – профессор кафедры политологии РГТЭУ, Чрезвычайный и Полномочный Посол в отставке.


Страдающий бог в религиях древнего мира

В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.