Конфетти для близнецов - [31]

Современное искусство однозначно видело свое призвание в создании неприкрытой атмосферы — голый арматурный бетон украшали мрачные работы художников, а на полу, сразу под картинами, валялось множество скомканных бумажек. Я подняла одну из них и развернула. «Пошли все на х…» — было со злостью написано внутри, со злостью, потому что бумага была порвана в нескольких местах, там, где ручка давила особенно сильно. Именно эти места обозначали, куда следует незамедлительно направиться.

Я швырнула бумажку обратно. «В желания играли тут, что ли?» Пожала плечами и двинулась дальше.

— Ин! — негромко позвала подругу. — Смотри!

— Интересно, — изрекла Инка, приглядываясь к следующей инсталляции. «Существование ковра» — было начертано на бумажке, прикрепленной к этому самому ковру, который в незатейливой позе своего существования плавно «стекал» со стены на пол.

— Незавидное у него существование, — хмыкнула Инна, поглядывая на часы. Слава почему-то задерживался.

— Ага, — согласилась я, отворачиваясь от соседней стены, где во всю высоту были развешаны огромные черные портреты старух, также написанные в состоянии агрессии — а как иначе объяснить порванные рты и дырявые глазницы?!

— Ой, — вдруг пискнула я и метнулась к ковру. — Мягкий! — а в центр современного искусства в данный момент действительно входил мой новый знакомый, сегодняшней встречи с которым, как я полагала, удалось избежать! Не удалось!

— Кто мягкий? Ковер? — отрешенно переспросила подруга, возясь со своим телефоном.

— Да нет! — прошипела я, стремительно скрываясь за инсталляцией. Отогнув край тяжеленного ковра, я юркнула внутрь конструкции и затихла. Послышались шаги удалявшейся в сторону Инки, что-то недовольным тоном бормочущей в мобильный, хлопнула дверь, и снова наступила тишина.

С изнанки существование этого ковра было не менее убогим — оно было пыльным, затхлым и сырым. В носу засвербело, и я изо всех сил старалась не чихнуть, терла переносицу, двигала носом туда-сюда и в конце-концов тихонько прыснула, уткнувшись в ладони. Прислушалась. Тихо.

Наконец, я решила, что Мягкий, каким-то чудом забредший в «Дермилов», меня не заметил, насладился выставкой и отчалил. А что? Я же про него ничего не знаю — а вдруг он вообще… автор «Существования ковра»?! И приходил проверить, сколько почитателей этого бесспорного таланта валяются рядом в восхищенных позах?..

Я медленно выбралась наружу, еще раз чихнула и даже сделала пару шагов в сторону выхода, как откуда-то сзади что-то неуловимо дернулось, и на рот легла липкая полоска широкого скотча, прилепившая к губам клок выбившихся из-под шапки волос. Я замычала, но невидимый кто-то дал мне подсечку и сноровисто уложил на сдернутый со скамейки ковер, а затем принялся в него заворачивать!

Я пыталась орать, но тогда дышать становилось совсем нечем, и пришлось заткнуться. Но я не хотела в… существование ковра! Не хотела!

Тем не менее меня никто спрашивать и не собирался, и вскоре я почувствовала, как ковер с двух сторон подхватили и понесли. Сразу припомнив все «Приключения Шурика», я принялась извиваться, но получила увесистый, даже через ковер, пинок и затихла.

— Смена экспозиции, — услышала я голос одного из моих посетителей, и это был голос Мягкого! Мягкий уверенный голос, которому явно не стоило перечить.

«Экспозиция», то есть я, покидать такой уютный привычный центр с его ненавязчивой спокойной музыкой и стильным интерьерным минимализмом не хотела ни в какую! Я сделала попытку зацепиться ногами за дверь, но твердый голос Мягкого, тут же произнесший: «Ноги оторву», прекратил эти попытки.

Судя по ощущениям, двигались мы недолго — скорей всего, до припаркованной неподалеку машины.

Предчувствия меня не обманули — как всякий нормальный водитель, имеющий права категории «Б», я услышала сначала: «Подержи», а следом хорошо знакомый звук — звук открываемого багажника! Багажника!

Я не знаю, кто там меня держал, только этот урод точно был поклонником фильмов Гайдая — он поставил мой ковер… вверх ногами! Видимо, булькающий звук, доносящийся снизу, насторожил Мягкого, и меня быстро подхватили и перевернули снова, а через пару секунд мы вместе с ковром ощутили задницей холод багажного отделения и легкий запах бензина, тут же поползший в ноздри.

«Мамочка», — успела подумать я, прежде чем крышка захлопнулась и заурчал двигатель. «Вряд ли меня украли, чтобы выдать замуж», — тоскливо подумала я, припоминая все того же Шурика с его приключениями. Куда там ему до моих!

А что же Инка? Она должна была видеть, как меня увозили! Или хотя бы как ковер!

Сумки нигде не было, и, скорей всего, она осталась валяться за опустевшей инсталляцией. А в ней телефон! А товарищ Мягков со своими парнями не был настолько любезен, чтобы позаботиться о моих личных вещах в этой незапланированной экспедиции. Для меня незапланированной — они-то, как видно, если и не готовились тщательно, то сориентировались моментально!

Правда, позвонить я все равно не смогла бы, тесно спеленутая ковром по рукам и ногам. Вот если бы мобильный хотя бы находился перед моим лицом, можно было бы попробовать нажать на экран носом… Но Мягкий с сообщником были не настолько милы. Я вздохнула, стараясь унять пробивающее ковер сердце и не впасть в панику, граничащую с помешательством. Куда меня везут? Зачем? Убивать?!