Конфетти для близнецов - [29]
Нет, дома мы иногда берем на руки друг друга, особенно если вся кухня занята родственниками и знакомыми, а количество стульев гораздо меньше, чем гостей.
Есть такая игра — тот, кто сидит снизу, начинает ритмично поднимать коленки со словами: «Марк Фрадкин, «Песня о Родине», часть первая. Еду-еду я по полю, еду-еду я по полю, еду-еду я по рисовым полям. Все давным-давно уснули, все давным-давно уснули, лишь уздечка блям-блям-блям-блям-блям. А Зульфия, любовь моя, любил ли кто тебя, как я?..»
Дальше шла вторая часть этого бессмертного произведения, потом — третья…
Проблема в том, что ноги-то не железные, а точное количество частей нехитрой песни не знает никто. Возможно, что оно вообще бесконечно…
Более того, авторство, приписанное Фрадкину, тоже весьма сомнительно…
Но в конце любой части можно резко раздвинуть колени и тогда можно обойтись и без продолжения. Или поменяться местами, после того как поднимется тот, кто сидел на коленках первым.
В общем, только я начала тихонько напевать Ирке на ухо «Песню о Родине», как наша скачка была прервана резко распахнутой дверью и зычным криком выглянувшей медсестры:
— Кудрявцева!
Я подскочила и сбросила «седока», то есть Ирку, поскольку Кудрявцева — это я. Ну, и сестра, конечно, но вызывали в данный момент не ее, что немного расстраивало.
Настойчиво приказывая себе не быть тряпкой, я занесла тело в кабинет не без помощи старшей сестры и поискала глазами врача, к которому записала «пациента» предусмотрительная Ирка.
Лечебный зал был немилосердно напичкан страшными бормашинами, поэтому, пока я пробиралась к своему месту, старалась не слишком сильно открывать глаза, ведь зрелище было не для слабонервных! С десяток человек сидели в креслах, застыв с оскаленными ртами, в которых, словно оборудование секретной лаборатории, булькали ненасытные слюноотсосы.
«Слава богу, хоть к креслам не привязывают», — с облегчением подумала я, усаживаясь в свое.
Пока я тряслась, мешая доктору начать осмотр, Ирка, нагло проскользнувшая следом, и не доверявшая мне полностью, четко и лаконично обрисовала проблему.
— Так вам сначала нужно рентген сделать, — умудрившись все-таки засунуть зеркало в мой трясущийся рот и посмотрев на нужный зуб, который я выбрала в качестве больного, сказала стоматолог. — Сейчас я напишу направление, кабинет номер пятьдесят восемь, а потом сразу ко мне, хорошо? — она подняла умные глаза, блестевшие за стеклами модных очков. Я судорожно кивнула.
— Ир, мне потом сразу надо будет в парикмахерскую, поскольку у меня, наверно, уже вся голова седая, — ныла я на пути к рентген-кабинету, все еще не исключая возможности улизнуть отсюда. Но Ирка даже не вышла, чтобы купить воды и что-нибудь пожевать, опасаясь, что я сбегу. А ведь я даже еще не начала лечить! То есть…
— Ага, и к маникюрше, поскольку ты сломала два ногтя, стараясь достать до лица своего лечащего врача! Да расслабься, что ты все трясешься? Сейчас сделаешь рентген, я сделаю дело, и уйдем, — Ирка успокаивала меня, как умела — то есть сделала равнодушное лицо и отвернулась. Я вздохнула, стараясь делать это незаметно.
— Можно? — заглянула я в пятьдесят восьмой кабинет. Ирка торчала сзади, перекрывая пути к отступлению, планы которого, видимо, постоянно отражались на моем многострадальном лице.
— Направление есть? — рявкнула пожилая женщина в белых лосинах, торчащих из-под халата. Синие узелки запущенных вен под резинкой лосин сразу привлекали к себе внимание. Злой колючий взгляд, неухоженные седые волосы, правда, короткие. За ее щекой угадывался остаток завтрака. Повезло мне, ничего не скажешь! «Это она, Вадькина мать!» — закивала вслед Ирка, втолкнула меня внутрь, и дверь захлопнулась.
Я затравленно кивнула, протягивая бумажку.
— Войдите! Сядьте! Не сюда! — резким голосом отдавала она отрывистые приказы, завидя, как я направилась к креслу из вытертого красного плюша. — Сюда сядьте!
Я послушно проследила за ее костистой рукой и пристроилась на краешек зеленого стоматологического кресла.
— Накройтесь! — последовал очередной приказ.
— Я не мерзну… — попыталась было отпереться я, но под грозным взглядом подтащила к себе тяжеленную свинцовую накидку и поспешно натянула до подбородка.
«И так у меня грудь маленькая, а теперь вообще сплющит», — жалея себя, переживала я на этом ужасном кресле, боясь пошевелиться и посмотреть в сторону. Мой личный цербер что-то писала, сидя за столом слева от аппарата.
Я услышала, как она встала и захлопала дверцами шкафа. Выкладывает на стол что-то для Вадика? Хорошо бы… Затем она снова вернулась за стол, продолжая писанину.
У меня рентгенолог ничего не спрашивала, следовательно, пыталась угадать год рождения, фамилию и пол? Я согласна, это трудно сделать, особенно сейчас. Еще пять минут лежания под этой накидкой — и я сама затруднюсь его определить…
Или она вообще кроссворд там разгадывает? «Аппарат для экспресс-диагностики костей человека? Рен… ренг… нет, не подходит!»
— Фамилия! — грозный окрик прервал мои размышления, отчего я вздрогнула, и свинцовый фартук с грохотом свалился на пол.
— Извините… — пробормотала я, снова укрываясь им. — Кудрявцева… Ю.Г.
Ой, ну как же все сложно! Сначала обвиняют в терроризме, потом похищают, потом пытаются поймать, потом… Много чего еще потом. Вот только непонятно, кому и зачем могла понадобиться бедная дизайнер без денег, богатых родственников и с первым неудачным замужеством. Бывшему мужу-садисту? Или все гораздо сложнее? И кому в этой жизни вообще можно доверять? Взбалмошной коллеге с сестрицей-капитаном полиции? Хмурому заказчику? И когда наконец будут ответы на все вопросы? Вот только сначала нужно перестать бояться…
В книгу вошли два романа хорватской писательницы Ведраны Рудан (р. 1949). Устами молодой женщины («Любовь с последнего взгляда») и членов одной семьи («Негры во Флоренции») автор рассказывает о мироощущении современного человека, пренебрегая ханжескими условностями и все называя своими именами.
В поездку Илью втравила подружка Магда. Самому-то ему и на пляже было неплохо. Но Магде вынь да положь однодневный круиз с Кипра в Израиль… Так Илья очутился в Иерусалиме – городе, где встречаются мировые религии и еще с полусотни различных верований, где с приходом нового тысячелетия в воздухе носится какое-то странное нетерпеливое ожидание… Что-то непостижимое вдруг случилось с обычным московским разгильдяем. Ему кажется, что он заблудился во времени и пространстве, в странном невозможном мире. Его настоящий мир где-то рядом, стоит только протянуть к нему руку.
Жизнь человека полна случайностей, способных погубить его или наделить счастьем. Такая случайность произошла с героиней романа английской писательницы — Хэлен, скромной служащей одного из лондонских офисов. В ее спокойную, размеренную жизнь врывается страсть, заставившая девушку испытать горе и радость, блаженство и депрессию. С самого начала ее преследует цепь досадных недоразумений, но она в своем стремлении отстоять любовь преодолевает все препятствия.
Кимберли Ньюмен не скрывала неприязни к своему боссу Джейсону Брессингему. Неисправимый ловелас, он принадлежал к числу тех мужчин, которых она избегала. Они постоянно ссорились и пререкались, но вскоре выяснилось, что их бесконечные стычки — лишь попытка скрыть от себя и от окружающих то, что их как магнитом тянет друг к другу. Однажды пелена спала с их глаз, и они оказались перед лицом беспощадной правды. Кимберли и Джейсон сопротивлялись новому для обоих чувству, не желая мириться с реальностью. Но джинн уже был выпущен из бутылки…
Она была юна, наивна и влюблена. Ее избранник отвечал ей взаимностью. Но будто бы весь мир воспротивился соединению двух сердец: молодым людям пришлось расстаться. Каждый из них создал свою семью, однако где-то в глубине души сохранилась верность первому юношескому чувству и все еще теплилась надежда.
В ваших руках легкий и немного серьезный, остроумный и чуть грустный роман о женщине «слегка за тридцать». О ее больших победах и маленьких поражениях. О любви. И жизни…
У российского шоу-бизнеса акульи челюсти и хватка бультерьера. Когда внезапно умирает знаменитый московский продюсер, на его талантливого подопечного накидывается алчная свора в эгоистичном стремлении отхватить себе кусок пожирнее. Никого не волнуют чувства, живой человек становится безымянным объектом права. Если он посмеет взбунтоваться, его просто уничтожат, да и наличие у объекта беременной невесты — такая мелочь, которая не заслуживает внимания…
Рэю Логану было двенадцать лет, когда в очередной раз сбежав из детского приюта, он спас малышку Мэрион, дочь сенатора Рамсфорда. В благодарность за это сенатор взял его к себе в дом, вырастил, дал образование.Шли годы. Рэй и Мэрион повзрослели, и судьба надолго разлучила их. Но едва узнав, что его названной сестре грозит опасность, Рэй снова не задумываясь бросился на помощь…* * *Романы Мери Каммингс сегодня издаются и пользуются успехом Во всем мире. В чем секрет ее популярности?Истории — веселые и не очень, но обязательно со счастливым концом — говорят о том, что у каждого есть надежда.Герои ее книг — неунывающие и находящие в себе решимость бороться за свое счастье — полюбились читателям.А вот что говорит об этом сама писательница:«Я пишу такие книги, которые мне самой нравится писать.И я знаю: какие бы трудности не встречались на пути моих героев, все кончится хорошо!»Рэю Логану было двенадцать лет, когда в очередной раз сбежав из детского приюта, он спас малышку Мэрион, дочь сенатора Рамсфорда.
Что может произойти на круизном лайнере? Казалось бы, туристы — иностранцы, круиз — по Сибири… Но вся работа официантки Натальи летит кувырком. Появление старого знакомого Димы Захарова не предвещает ничего хорошего, если учесть, что он — капитан милиции. А тут еще череда непонятных событий: кража, исчезновение напарницы, несчастные случаи. Остается только гадать, чем закончится путешествие…
Жанлюка Ди Росси в ярости — красавица Катерина сбежала, подарив ему всего одну ночь любви. Но однажды она появляется у него на пороге, и выясняется, что она вот-вот подарит ему еще и ребенка...