Конечная остановка - [26]

Люсьену это безразлично. Денежные проблемы его не интересуют. Чего он страстно желает, так это снова услышать от нее об их отношениях с этим мужчиной… Нет. Не об отношениях. Только не об этом!.. Но зато обо всем остальном. Об их встречах, об их… Словом, о том, как они жили вместе!

— Вы рассердились? — спрашивает она. — Но я хочу, чтобы вы поняли… Насколько я его знаю, он потребует огромную сумму, которая намного превысит возможности моей семьи. Мои родители испугаются. Они сообщат в полицию, и вас обоих поймают. Надеюсь, вы понимаете, что полицейские без всякого труда доберутся до него. Попытайтесь образумить его. Возможно, еще не поздно.

Она ждет ответа. Люсьен размышляет. Он все-таки решил не открывать ей истину. Теперь это уже невозможно! Она разъярится, как фурия! После таких откровений нечего и думать о снисхождении. Зато в этом Филиппе наверняка кроется спасение. И какое великолепное отмщение! Конечно же полицейские без всякого труда доберутся до него. Пускай арестуют его. Пускай потянут из него жилы. Пока еще Люсьену не все ясно. Он только-только начинает понимать что-то. Это похоже на лучик света, который все увеличивается.

— Почему вы молчите? — продолжает Элиан. — С кем я говорю?.. Боже мой, это ты, Филипп?

Ее «ты» приводит Люсьена в отчаяние. Ему страшно хочется стукнуть разок в дверь. Что она тогда сделает? Станет умолять? Скажет, что все еще любит его? А сам он сделается соглядатаем их близости. Гнусная баба! Зато он имеет возможность поносить ее в свое удовольствие! Он стучит два раза.

— Ах, это не ты, — говорит она. — Тогда кто же?

Люсьен учится жестокости. Для него это что-то новое, ужасное и благотворное. Его охватывает дрожь.

«ВАМ ЧТО-НИБУДЬ НАДО?» — пишет он немного дрожащей рукой.

Она возвращает записку и неожиданно бросается на дверь, колотит в нее.

— Кто вы? — кричит она. — Я хочу знать.

Ему плохо. Он ненавидит себя. Вырвав еще один листок, он пишет, усмехаясь: «Я — ФАНТОМАС».

Прочитав, она тут же начинает плакать. Он прижимает ухо к двери. Настоящие слезы, приглушенные всхлипывания, безутешное отчаяние. Закрыв глаза, он поглаживает дерево наличника. Какой-то внутренний голос нашептывает ему: «Я подлец». А между тем ему нравится строить из себя подлеца. Проходит довольно много времени, и вот она шепчет, побежденная:

— Вы здесь?

Стук в дверь.

— Принесите мне чулки, мои разорвались… и потом, носовые платки… Чем постирать нижнее белье… оно несвежее…

Люсьен вздрагивает. Эти слова обжигают его.

— И еще мне хотелось бы получить ножницы и пилку для ногтей, только покрепче. Сколько дней вы собираетесь держать меня здесь?

Люсьен понятия не имеет. Он твердо знает одно: теперь он собирается держать ее в плену как можно дольше. Наверное, это безумие. Но она принадлежит ему! От него зависит — надеяться ей или пасть духом. В его власти заставить ее плакать. Он чувствует себя сильным, сильнее всех этих болванов в лицее. Сильнее своего отца. На сегодня довольно! Не стоит разом черпать все удовольствия. Он встает, собирает разбросанные вокруг записки и рассовывает их по карманам. Гасит свечу, застывает на мгновение, потом целует кончики своих пальцев и прижимает их к двери. Она волнуется, кричит:

— Вернитесь!.. Вернитесь!..

Он уходит. Вокруг — легкий шелест дождя, дыхание теплого ветра. Собираясь положить в тайник ключи, он вдруг замечает, что у самой стены, в укромном месте, распустился первоцвет. Всего четыре едва раскрывшихся цветочка, хрупкие, трепетные, и внезапно его переполняет волнение. Он открывает для себя новый мир.

И сам раскрывается навстречу чему-то неведомому. Если бы он знал какие-нибудь стихи, то прочитал бы их. Он поднимает голову, подставляя лицо влаге таинственного крещения. «Эрве, старик, надо жить. Ради этого стоит постараться!» — шепчет он. Но сердце у него еще слишком мало, чтобы вместить обуревающие его чувства.

Он едет быстро, сворачивает на проспект, где живет Элиан. Ее малолитражка стоит на стоянке. В доме вроде бы все спокойно. А он уже вообразил, что увидит там тьму полицейских. Медленно проехав мимо, он делает вид, будто прогуливается, хотя прекрасно понимает, что никому до него нет дела. И тут он в первый раз замечает, что все три дома — дом Элиан, дом Эрве и его собственный — расположены не так уж далеко друг от друга. Все они находятся в одном и том же квартале, словно их нарочно свел друг с другом не просто случай, а сама судьба. Он останавливается у своего дома. Половина пятого. Он еще успеет зайти в больницу.

В приемной у отца толпилось много народа. Так что расспросы ему не грозят. Он оставляет в гараже свой мопед и садится в автобус. Надо проявлять осторожность. Если и с ним вдруг произойдет несчастный случай, что станется с Элиан? Никто и не узнает, где ее искать. Может, следовало бы оставить у себя на столе какое-нибудь письмо? Что-то вроде завещания. Я, нижеподписавшийся Люсьен Шайю, находясь в здравом уме и твердой памяти, заявляю… Но действительно ли он в здравом уме и твердой памяти? Он с увлечением перебирает эти дурацкие мысли, а мимо тем временем проносятся улицы, и в витринах зажигаются огни. За запотевшими стеклами они превращаются в красно-зеленые полосы. Ему хорошо. И хотелось бы подольше оставаться здесь. Он старается ни о чем не думать, не вызывать в памяти никаких образов. Это его тайное сокровище. Он насладится им позже.