Конечная остановка - [22]

— Вы еще здесь?

Он закусил губы, чуть не ответив: «да».

— Что вы, в конце концов, хотите? Денег? У меня их нет. Вы, очевидно, ошиблись. Я преподаю в лицее.

Молчание. Потом голос внезапно дрогнул.

— Поверьте мне. Я сойду здесь с ума!

Люсьен внимательно слушал. Говорила ли она искренно или просто пыталась растрогать своих тюремщиков? Настоящего отчаяния в ее голосе пока не слышалось.

— Вы еще здесь?

Он два раза тихонько стукнул в дверь.

— Тогда почему вы не отвечаете?

Люсьен подбежал к столу и торопливо написал: «ТЕРПЕНИЕ. ТЕБЯ СКОРО ОСВОБОДЯТ. ВЕРНИ НЕМЕДЛЕННО ЭТУ ЗАПИСКУ И ПРЕДЫДУЩУЮ ТОЖЕ».

Он перечитал написанное. Нет. По этим печатным буквам почерк нельзя распознать. И он сунул листок под дверь; вскоре обе записки вернулись к нему.

— Я знаю, почему вы отказываетесь говорить, — послышался голос. — Вы — женщина. И я могу вас узнать. В машине я отчетливо почувствовала запах духов.

Ошеломленный, Люсьен пытался понять. Духи? Какие духи? И вдруг он вспомнил о масках. Чулки Мадлен Корбино! Те самые чулки, которые лежали вместе с сильно надушенным бельем.

— Вы молчите, — продолжала Элиан. — Значит, я права. Но разве женщины не в состоянии сказать друг другу всю правду? Разве нельзя помочь друг другу?

Люсьен пришел в замешательство, его предположения не оправдались. Ну как теперь начать свою исповедь?

— Вы одна? — снова спросила Элиан.

Новая записка: «НЕТ».

— Мужчина, который велел похитить меня, ждет вас на улице?.. Это Филипп. Это ведь он, не так ли? Он хочет денег? Ему всегда нужны деньги… А где их взять?.. Вам известно, сколько я зарабатываю?.. Не больше двух тысяч франков в месяц… Так в чем же дело?.. Он рассчитывает выманить деньги у моих родителей?.. Но он не может не догадываться, что они не очень богаты…

Люсьен приложил ухо к двери, подобно врачу, который выслушивает больного, пораженного загадочным недугом.

Позабыв об Эрве, он внимал этому голосу, в котором звучали незнакомые ему интонации. Вначале он еще напоминал голос училки. Но теперь он совершенно изменился: более низкий, взволнованный, прерываемый вздохами голос рисовал в его воображении нагое тело.

— Попросите его, пусть он поговорит со мной… Он должен понять, что мои родители начнут беспокоиться. Я собиралась приехать в Тур вчера утром…

Она плакала совсем рядом с ним, чуть ли не у него на плече. Это его потрясло. Он смутно понимал, что его мелкие шалости ученика-пересмешника не имеют уже никакого значения. Зато эта женщина в слезах, пытавшаяся его… ах, он уже не знал… ему никогда этого не забыть. Она умолкла. Он подскочил к столу и нацарапал, забыв, что обращался к ней на «ты»: «ПРОДОЛЖАЙТЕ».

— Хорошо, я продолжу, — сказала она, вернув записку. — Вам известно не хуже меня, чем это закончится… Завтра же полиция обо всем узнает.

Голос ее стал жестким, сухим. Этот голос ему не нравился. Ему снова хотелось услышать тот, другой. Он поспешно принес к двери свечу и блокнот, уселся на пол и написал, положив листок на колено: «РАССКАЖИТЕ МНЕ О ФИЛИППЕ».

— О Филиппе?.. Я очень в нем ошиблась.

Рыдание. Ему удалось восстановить контакт. Он закрыл глаза.

— Мне не везет, — продолжала она. — Правда, этот оказался добрым, ласковым. Когда он меня…

Люсьен ударил в дверь кулаком. Элиан смолкла. Он кое-как начертил несколько букв: «ХВАТИТ».

Согнувшись пополам, он страдал, словно мужчина. Это пришло к нему внезапно. Его пронзила неведомая доселе боль, острая, жгучая. На губах застыли готовые вот-вот сорваться проклятия. Он задыхался от злобы.

— Простите, — послышался тихий голос. — Вы его любовница?

Он не шелохнулся. Он впал в отчаяние, почувствовав себя мерзавцем. Наконец он погасил пальцами свечи. На сегодня довольно. Ему хотелось простора, движения. Он встал.

— Не уходите! Не оставляйте меня! — крикнула она.

Он остановился в нерешительности. Ну нет! У нее был Филипп. Она все время думала лишь о Филиппе.

А о нем и ни разу не вспомнила. Она забарабанила в дверь обоими кулаками.

— Останьтесь, прошу вас. Останьтесь!

Он постоял с минуту на пороге, потом повернул в замке ключ. Теперь она осталась в своей тюрьме одна. Ее следовало бы спросить, не нужно ли ей чего. Он устоял перед искушением вернуться назад, положил связку ключей в тайник и вывел мопед на дорогу. Мотор он включил, лишь оказавшись на достаточном расстоянии, будучи уверенным, что она уже ничего не сможет услышать.

Ехал он медленно, стараясь побороть что-то вроде мук расставания, сознавая, что наделал одних только глупостей. Ну как теперь сказать ей: «Я Люсьен Шайю. Ваше похищение — всего лишь шутка!» Она слишком далеко зашла в своих откровениях. И в то же время многое утаила! Надо бы еще ее расспросить. Не важно, к каким последствиям это приведет! Он должен наказать ее! Разумеется, она имела право на любовников. Но тогда зачем она изображала из себя эдакую благопристойную девицу? Зачем она пыталась их обмануть? Не успел он доехать до предместья, как его уже охватило желание повернуть назад, сесть возле двери и вновь вкусить сладострастную отраву, горечь которой он все еще ощущал.

Он заехал к Корбино, чтобы узнать что-нибудь об Эрве. Она дорого заплатит, эта стерва! И как ей могло прийти в голову, что он — женщина! Зять обсуждал что-то с клиентом. Извинившись, он отвел Люсьена в сторону.