Конец пути - [11]

Осборн: Ты любишь возиться в саду?

Троттер: Да любил, знаете ли, вечерком заняться цветами. У меня перед домом вполне приличный газончик. Летом, когда на нем расцветали красные, белые и голубые цветы — залюбуешься!

Осборн: Не сомневаюсь.

Троттер: А тебе нравится работать в саду?

Осборн: Да. Еще мне нравится прокатиться в лес на велосипеде за подснежниками, а потом посадить их в своем саду.

Троттер: И неужели они росли?

Осборн: Представь себе. Надо только вокруг примять немного мха. Кстати, если дома солнце уже припекает, подснежники скоро вылезут.

Троттер: Я помню, как однажды прошлой весной, когда немцы частенько пугали нас фосгеном, мы почувствовали какой-то подозрительный запах, и кто-то крикнул: «Газы!» Ну, мы все, конечно, напялили противогазы…

Осборн: А что это было?

Троттер: Да дерево какое-то зацвело! Представляешь, до чего дошло! (Пытается застегнуть китель на все пуговицы) О Господи! Все-таки надо худеть. (Встает) Пойду, сменю Стэнхоупа. А то он будет ругаться как сапожник. У него еще то состояние с утра!

Осборн: Я сменю тебя в одиннадцать.

Троттер: Вот и славно. А то я страсть как не люблю это время на передовой. Немец только позавтракает и начинает кидаться всякими хреновинами, чтобы напомнить о себе. Но, по правде сказать, уж лучше пусть пара гранат разорвется, чем такая смертельная тишина. (Надевает каску, берет противогаз и поднимается по ступеням) Пока!

Осборн и Рали: Пока!

Осборн: Ну, теперь Стэнхоуп отправит вас в караул одного.

Рали: Правда? В котором часу?

Осборн: После меня, наверное, примерно с двух до четырех.

Рали: Понятно. (Пауза).

Осборн: Ну, и что вы думаете обо всем этом?

Рали: Да все нормально. Правда, такое ощущение, что я здесь уже целую вечность.

Осборн: (набивая трубку) Так и должно быть. Хотя время все-таки идет.

Рали: Мы здесь на шесть дней?

Осборн: Да.

Рали: Пока даже не могу себе представить конец шестого дня.

Осборн: Ничего, двенадцать часов уже прошли. Зато потом, когда нас сменят, как же будет здорово снова оказаться на квартирах, принять горячую ванну, а потом просто посидеть с книжечкой где-нибудь под деревом!

Рали: Мне кажется, что я уже целую вечность не видел настоящего дерева с ветками и листьями, а ведь я здесь всего двенадцать часов.

Осборн: Что вы чувствовали на передовой?

Рали: Ничего особенного. Вот только было ужасно тихо, так что даже жутковато делалось — все передвигаются крадучись и переговариваются вполголоса. Громко ведь не поговоришь, когда немцы всего метрах в семидесяти, правда?

Осборн: Как раз на ширину поля для регби.

Рали: Странное сравнение для передовой.

Осборн: А я так всегда измеряю расстояния, чтобы не терять чувство пропорции.

Рали: А вы в регби играли?

Осборн: Немного. Правда, в последние годы в школе больше приходилось быть судьей.

Рали: А вы что, учитель?

Осборн: Да. А что такого?

Рали: Да нет, ничего. Я ничего не имею против учителей. (Спохватывается) То есть, я хотел сказать, что впервые встречаю учителя вот так, не в школе.

Осборн: Иногда, как видите, и учителя вырываются из школы.

Рали: (смеясь) А вы за какую команду играли?

Осборн: «Арлекин».

Рали: «Арлекин»? Вот это да!

Осборн: Я даже однажды был в сборной Англии, правда, это было очень давно.

Рали: Ничего себе! А здесь об этом знают?

Осборн: Мы о регби как-то никогда не говорили. Да здесь все это не имеет никакого значения. Лучше посмотрите-ка!

Рали: А что это?

Осборн: Это изобрел Троттер, чтобы как-то убить время. Сто сорок четыре кружочка — по одному на каждый час всех шести дней. Шесть из них он уже зачеркнул, а еще шесть пока не успел.

Рали: А что, неплохая идея. Мне вообще Троттер нравится.

Осборн: Да, он парень неплохой.

Рали: У него все как-то естественно получается. Он — как бы это сказать? — настоящий, что ли.

Осборн: Вот именно — настоящий. (Пауза. Рали набивает заново свою трубку, Осборн курит старую).

Рали: Говорят, что немцы — довольно порядочный народ. Это правда?

Осборн: Можно сказать, что да. (Пауза). Однажды на рассвете один из наших ребят был ранен. Мы не смогли его сразу оттащить, и он весь день пролежал на передовой. В следующую ночь трое наших подползли к нему, да так близко от немцев, что те могли бы их всех спокойно уложить. И вдруг, когда ребята уже стали тащить раненного по рытвинам в свои окопы, встает во весь рост огромный немец и кричит им: «Отнесите его на руках!» Ну, наши встали и понесли, а тот немецкий офицер даже пустил несколько осветительных ракет, чтобы им было лучше дорогу видно.

Рали: Вот это да! (Пауза).

Осборн: А на следующий день ни от наших, ни от их окопов ничего не осталось.

Рали: Но ведь это… как-то глупо.

Осборн: В том-то все и дело… (Молчат некоторое время).

Рали: Я…вчера вечером начал писать письмо домой. Как можно его отправить?

Осборн: Письма забирают вечером после доставки продовольствия.

(По лестнице медленно спускается Стэнхоуп. Рали встает).

Рали: Пойду допишу письмо, раз мне снова скоро в караул.

Осборн: Можете писать здесь.

Рали: Спасибо, мне и там хорошо. Я соорудил себе подобие стола у койки.

Осборн: Ну как хотите. (Рали уходит в свой блиндаж. Стэнхоуп медленно стягивает с себя амуницию)