Конец черного лета - [78]

— Начинаются некоторые интересные дела, Федор. — Василий Захарович подошел к окну и стал что-то внимательно рассматривать. — Ты одевайся, а я пока коротко объясню обстановку. Сегодня я могу рассказать тебе, наконец, все. Правда, рассказ мой будет короток: в управлении государственной безопасности почти убеждены, что Малюгин, наш директор, и Федулов, о котором ты знаешь из моих записок, — ближайшие родственники. Скорее всего, это отец и сын. А Николая Федулова ищут уже свыше тридцати лет…

«Так вот кто этот „масштабный“ директор!» Мысли Завьялова прервал нетерпеливый голос Василия Захаровича:

— Тебе нужно будет завтра же встретиться с Малюгиным.

— Мне? Я только вчера был у него и тоже…

— Погоди, об этом позже. А сейчас слушай: ты скажешь Малюгину, что к тебе уже на днях приезжает дружок, освободившийся из колонии. Понял?

— Да, кажется, понял.

— И что человек он стоящий, ты за него ручаешься — в работе не подведет. И это понял?

— Какие вопросы? А этот сотрудник… управления, что, молод? Подходит мне в дружки?

— Ему двадцать восемь лет — немного старше тебя. Рост 175, вес 82. Спортсмен. Самбист. Светловолосый, глаза карие с желтинкой. На лице небольшой шрам. Зовут его Виктор Крылов. Это я говорю на тот случай, если Малюгин сразу же заинтересуется и начнет расспрашивать о нем.

— Виктор… Теперь я не один, — тихо произнес Федор.

— Кто не один?

— Да нет, все класс, Василий Захарович.

* * *

— А, Федор, входи, давненько не виделись, — Малюгин расплылся в улыбке, чужой юмор он уважал, но свой просто любил. Вот и сейчас, увидев Завьялова у себя в кабинете всего через два дня после его предыдущего визита, директор весело сострил и был явно доволен произведенным эффектом. Федор подхихикнул Малюгину, хотя далось ему это с большим трудом.

— Говори, что нужно, да побыстрее. Спешу в столицу, на Север…

— Дружок у меня из зоны откинулся. Гривенник оттянул. А ехать ему теперь некуда. Человек он что надо.

— И характер у него путевый? — Малюгин укладывал в папку какие-то бумаги, явно вполуха слушая Федора.

— Нормальный характер. Только иногда драться любил. У него даже шрам на лице от заточки.

— Не беда, за себя порой и постоять не грех. Пусть приезжает.

— А вы надолго в столицу?

— На пару дней. Выбью оборудование — и назад. Ну, бывай. Нет, погоди, передай Дранову, чтобы подготовил несколько тонн яблок для отправки. Высшего сорта. Вернусь, скажу куда.

…Крылов приехал поздно. Он оказался таким, каким представлял себе его Завьялов — светловолосым, спокойным, крепко скроенным. Но в общем ничего приметного, кроме бледного шрама у левого виска, в нем не было. Таких тысячи. И в этой обыденности, привычности облика Крылова был, вероятно, свой смысл. Завьялову он сразу же пришелся по душе и прежде всего — своей уравновешенностью. А еще непоказной скромностью, уважительным отношением к чужому мнению. «Мне бы такого друга», — вдруг подумал Федор, и тут же устыдился своих мыслей, своего неожиданного стремления. Ему еще надо расти и расти, чтобы стать таким или хотя бы заслужить доброе расположение подобных людей.

Крылов знал, что директор должен вернуться завтра утром. Скорее всего, сразу же придет на работу. Вот тогда и можно будет посетить его. Крылов рассказывал:

— Олег Малюгин родился в 1944 году в Казахстане. Кое-что проясняет его автобиография. В ней написано, к примеру, что отец его, Федулов Николай Павлович, оставил мать и сошелся с другой женщиной. А Малюгин — это фамилия его отчима. К слову, с ним мать вашего директора, — при этих словах Крылов многозначительно покашлял, — живет и поныне. Нам удалось разыскать ее, кое-что выяснить. Одно лишь обстоятельство вызывает недоумение: она утверждает, что фамилия ее первого мужа (то есть, как вы понимаете, Федулова) была Гриценко. Все это время она с ним связей не поддерживает, и где он сейчас — не знает. Одно только хорошо помнит — Гриценко собирался уехать с новой женой на Кавказ, точнее куда-то в район Северного Кавказа…

Крылов помолчал, как бы обдумывая этот факт. Молчали и Федор с Василием Захаровичем. Уже давно остыл чай на столе, никто не попробовал варенье, разложенное по белоснежным тарелочкам. И на этот раз, несмотря на то, что их было трое, почти нетронутым стоял графин с вином, окруженный медом, яблоками и дашенькиным печеньем, которое старый учитель называл «гвоздем программы».

— Как непросто все, — нарушил молчание Федор, — Малюгин, Федулов, Гриценко… И кто из них — кто?

— Пожалуй, здесь особых трудностей нет, — откликнулся на вопрос Крылов. — Нынешняя жена Малюгина-отчима не хочет по каким-то своим соображениям называть настоящую фамилию ее первого мужа — Федулова. Что же касается самого Малюгина… Никакой он, конечно, не Сергей, зовут его Олег Николаевич. Сам факт сокрытия имени, хоть он и незначителен, говорит не в его пользу — не от хорошей ведь жизни берут себе чужое имя. Но главное, разумеется, не это, хотя и серьезных улик против Малюгина у нас почти нет. Думаю, что он должен знать, куда подевался или где обретается ныне его отец — опаснейший человек. Не так ли, Василий Захарович?

Нечаев молча кивнул головой. А Крылов, обращаясь к Федору, продолжал: — И еще одно важное обстоятельство. Благодаря в основном вашим усилиям, вашему вмешательству, Федор, вскрыты грубейшие нарушения Малюгиным финансовой дисциплины, факты приписок и скорее всего его прямого участия в расхищении социалистической собственности, а точнее — фруктов и плодоовощных консервов. Кажется, они с вашего склада, так понял я товарищей из ОБХСС?