Конан и слепая богиня - [32]
И погуляли неплохо. Вечер начался с паштета из утиной печени и с жаренных загогулин из теста, фаршированных телятиной и грибами. Вкусный кремовый суп с трюфелями хорошо подготовил их желудки для основного блюда: внутренностей бесценнейшего и редкого гигантского краба из моря Вилайет. Блаженно чавкая, они пережёвывали розовые оболочки из трескающихся панцирей; солёная вода стекала по подбородкам и пальцам, словно огнём опаляя ссадины и ранки. Деликатесное белое мясо исчезало в ненасытных утробах вместе с горами хлеба и хрупкого весеннего салата. Всё это они запивали сухим белым кешанским вином.
— За Антару! Стреляющую метко, как богиня охоты!
— За Антару и её прекрасную сообразительную голову!
Драгоценные бокалы, изготовленные из массивной офирской керамики, глухо стукнулись. Один из них под дикий хохот разлетелся на тысячу осколков. Услужливый толстый хозяин, почтительно склонившись, немедленно заменил его новым.
— А это знаете? «Едет наемник на коне и подпевает себе:
— Конан из Киммерии!
— За киммерийца, короля забияк!
На стол брызнули капли золотой ароматной жидкости. Таурус довольно рыгнул и, оттолкнув миску с двумя последними клешнями, протёр пальцы о хлебный мякиш.
— Живи и здравствуй, хозяин Таурус! Славься!
Трактирщик испарился, чтобы приготовить следующее блюдо. Его гости щедро заплатили аванс серебром. Требуется покрутиться и постараться, чтобы и завтрашняя их оплата была столь же высока, как и его недельный заработок.
От миски с крабами они перешли к керамическому подносу с острым, пряным и хрустящим пивным сыром, посыпанным паприкой и сладким фиолетовым луком, а также к мискам, наполненным доверху прозрачной красной икрой, чьи шарики были как большие соски роскошных куртизанок, и варёным перепелиным яйцам, ровными рядами разложенным по серебряным подносам и напоминающим стойкостью и выправкой безжалостное немедийское войско в дни его наивысшей славы. Жбаны лёгкого кешанского сменили пропылённые бутыли выдержанного красного вина с южных склонов Ильбарских гор.
Ночь понемногу катилась к утру. Теперь пили изысканный, двенадцатилетней выдержки самогон из кукурузы, хранящийся в бочках, сколоченных из досок тысячелетних дубов, растущих только в Боссонском приграничье (по крайней мере, в этом клялся хозяин), который закусывали ломтиками копчёного лосося. Начинало рассветать.
В сознании оставались только Конан и Таурус. Обняв друг друга за плечи, они без удержу непрестанно выкрикивали похабные песни наёмников и солдат, какие только могли припомнить. Они уже и не старались даже разливать по чашам — выпивали благородный выдержанный напиток прямо из горлышка бутыли, которую справедливо передавали из рук в руки. Хикмет, Зурн и Карагиз подрёмали, опустив головы на стол. Кермар упал рядом с очагом, огонь в котором давным-давно догорел и угас, а храп его напоминал тот звук, когда напильником проводят по металлическому крутящемуся обручу. Хозяин таверны присел на лавочку в углу, прислонив голову к стене, и, несмотря на шум и обязанности, заснул безмятежным сном праведника.
Но затишье длилось лишь мгновение. Веки Тауруса закрылись, Конан как раз проглотил последний глоток того, что оставалось на дне. Тогда вдруг Хикмет вздрогнул, дёрнулся и, выкатив пустые невидящие глаза на противоположную стену, начал что-то лепетать. Сначала это бормотание звучало крайне неразборчиво, но постепенно его голос обрёл ясность и убедительность и под конец зазвенел неестественным металлический тоном:
— Не заслужил лёгкой смерти тот, кто противится и бросает вызов богам. Однако причудливо переплетены и запутаны линии судьбы. Страдания дочери проклятого отца подходят к концу. Чужак восстановит справедливость и вдохнёт испепеляющий зной восхитительной страсти тысячелетней крови, прежде чем пойдёт дальше своею дорогой».
Автор пьес был явно не в себе. Глаза его закатились, и он изрыгал одно слово за другим.
— Хикмет, очнись! — затряс киммериец хилые плечи.
Старец повернул к нему безжизненное лицо и снова промолвил холодным, чужим, металлически звучащим голосом:
— Уже сжимается петля, враги украдкой ползут в тени утра. Беги, если тебе жизнь дорога.
— Что ты несёшь? Какие враги?
Внезапно встревоженный Конан посмотрел в окно На миг ему показалось, что где-то в тени фруктового сада, окаймляющего подъездную дорогу в трактир, он заметил неприметные движения, внезапно разом прекратившиеся.
Сборник материалов по миру Вольного Флота. Страны, народы, расы, мелкие рассказы, не касающиеся основного повествования.
3-я книга цикла. Прошло тридцать лет после суда в Йефасе. Отец, сын и дочь, наделенные даром или проклятием бессмертия, следуют разными жизненными путями. Тем временем мир ждут перемены. Из глубин морских вод является всепожирающий Спящий, над севером полыхает зарево войны, в кулуарах юга плетутся интриги, а по еловым лесам Офурта бродит дикая и голодная Бестия. Сангомар — это мир, в котором воцарились демоны, мир без добрых богов и справедливости, поэтому даже в руке помощи, поданной преданным другом, может затаиться клинок или яд.
Трудно выжить, если тебе шесть с половиной лет и ты потерялся — сначала в супермаркете, затем в Доме Тысячи Дверей, за каждой из которых начинается путь в лабиринте миров, чужих, враждебных, кошмарных. Единственная надежда — на «дядю Эдгара», поселившегося в твоем сознании авантюриста и преступника. Его незримое присутствие когда-то едва не свело тебя с ума, но зато ты научился кое-чему полезному. Ты хочешь вернуться домой, к маме, папе, своим игрушкам, теплой постели и приятным снам? Ну, это вряд ли. Дядя попал в ловушку, пытаясь обмануть далеко не слепую судьбу, и жестоко расплачивается за это.
Впервые за столетия появился маг, всерьез претендующий на единоличную власть над Империей и, соответственно, над всем цивилизованным миром. Маги Империи уже много месяцев тщетно пытаются остановить наступление его армии. Кто и как одолеет врага, кто будет неподвластен чарам, если этот маг — прекрасная женщина, завораживающая любовью?
Ближайшее будущее, бум виртуальной реальности приносит с собой не только развитие игровой индустрии, но также порождает новый, доселе невиданный, бич современности, готовый пошатнуть мировые устои. Игровой психоз, передающийся через игровую сессию, порождает джи-психопатов, которые, обладая способностями скопированными из видеоигр, погружают мир в хаос и вскрывают людские пороки, сокрытые до этого под вуалью морали. Внимание, любителям Лит-рпг! Книга не про цифры, а про сюжет, героев и их развитие.
Худой, невзрачный отец и маленькая дочь. Их связывали не только узы родства, но и общая тайна…
Величайший из героев Хайборийского мира неистовый Конан-киммериец продолжает скитаться по свету в поисках приключений и наживы. От золотых копей заснеженного Севера до жарких джунглей Куша, от бескрайних морей до жарких пустынь - повсюду гремит его имя, и враги трепещут, когда неукротимый варвар встает у них на пути.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Неугомонный киммериец ни единого дня не может прожить без приключений. Вместе с Ночными Стражами – профессиональными охотниками на нечисть – он отправляется в далекое прошлое, во времена таинственного Роты-всадника, в поисках разгадки кровавой тайны. А по возвращении в Хайборию его захватывает водоворот еще более удивительных событий…
Кто-то открыл проход в какое-то жуткое измерение, откуда сквозит и лезут монстры. Снова старые знакомые – Вайд (ныне уже почти три или четыре года успешно пиратствующий на Западном океане, а до того три года просидевший в Лабиринте), прибывший для заделки дырки в Сферах Между Мирами, Тао-Тень и Лабиринт. А виноват во всем, естественно, злобный Тот-Амон. Много шума, ковырялок, беготни, политических и психологических заморочек, а также более чем загадочная личность, вполне могущая оказаться сыночком Вечного Героя от какой-то из многочисленных подружек молодости.