Конан и слепая богиня - [34]

С той поры чародей частенько выскакивал на охоту. Вооружённый луком и стрелами, он скользил по лесу, как тень. Нар-Дост никогда не стремился просто убить. Он преследовал раненых оленей много миль только для того, чтобы вместе с их высосанной кровью и сдираемой шкурой уловить и впитать оставляющее их сознание. А с каждым глотком росло желание и других жертв. Жертв, которые умоляя, просят оставить их в живых человеческим языком. Жертв, чья чистая кровь поможет ему пройти через последние преобразования.

Солнце уже давно исчезло в тёмных волнах озера Венна, когда разум твари в чёрной рясе снова вернулся в тело человека-монстра. Помешало ему тихое постукивание по двери. От неожиданности Нар-Дост вздрогнул, словно боясь, что некто может прочитать его мысли, и нетерпеливо заворчал:

— Что?..

— Ужин, наставник! — конус света с огромной свечи тускло осветил веснушчатое лицо ученика, который наполовину робко, наполовину с нетерпением заглянул в тёмный зал.

— Я не хочу ужинать. Пойду на охоту.

— Уже стемнело…

— Тем лучше, — сверкнули в полутьме кошачьи глаза.

Парнишка вздрогнул и отпрянул, когда его бедра ласково коснулся чёрный шёлк — это его Учитель проходил через дверь. Тихо ухмыльнувшись и ещё глубже запахнувшись в плащ, владыка Топраккале растворился в ночи.

Холодная масса вод омывала скалы и прочный фундамент крепости. Струйки воды стекали капельками обратно по циклопической кладке и швам, как будто само здание роняло горькие слёзы по поводу всё той же людской глупости. Ледяной ветер с Карпашских гор почти задувал дым из труб недалёкой Кармайры. Крепость была тиха и темна, только в каморке позади кухни догорала свеча. Ещё пару мгновений, и яркое пламя утонуло в лужице раскалённого воска. Крохотная фигурка, свернувшаяся калачиком на шаткой постели, этого не заметила. Плечи воспитанника чародея судорожно тряслись. Сайят-Нов плакал.

* * *

Ещё не начало светать, когда городские врата Шадизара содрогнулись от настойчивых ударов. Навершие рукояти тяжёлого меча оставляло на почерневших дубовых створках неглубокие светлые насечки. Светловолосый гандерман на утомлённо-загнанном вороном коне нетерпеливо ёрзал в седле. Ноги жеребца дрожали, а с его губ капали сгустки плотной пены.

— Ещё ночь. Тащись туда, откуда пришёл. Врата отворяются после крика петухов, — толком не проснувшийся стражник с криво нахлобученным шлемом не потрудился выяснить личность пришедшего.

— Я — Бартакус, командир телохранителей вельможной сиятельной госпожи Шагии. Преследую преступников, которые бежали от правосудия города Махраабада. Отворяй, либо пожалеешь об этом! — яростно прорычал всадник и для убедительности сопроводил свои слова сильными ударами рукояти меча по дереву.

— Это может сказать каждый, — пробурчал угрюмо стражник, но всё же приотворил тяжёлое оконце на решётке ворот, предназначенное для осмотра подходящих путников.

Хотя заросший и грязный человек, стоявший перед воротами, более походил на разбойника с большой дороги, в пользу его слов говорили заметный меч воина и благородный вороной конь с городским гербом, вышитым на попоне под седлом. Хотя светлая бородка всадника, когда-то аккуратно подстриженная, сейчас выглядела неухоженной, а взлохмаченная спутанная коса напоминала больше всего хвост грязной лисицы, преследуемой на весенней охоте, сомнений не было — разрешения войти в Шадизар просил человек с официальным посланием.

— Покажите печать, — заявил привратник гостю значительно приветливее. — Знаете, время сейчас нелёгкое, господин, — добавил он уже почти извиняющимся тоном.

Бартакус сердито фыркнул, вытащил из сумки на поясе свёрнутое сопроводительное письмо с печатью от Шагии и резко просунул его через переплетённые прутья решётки. Вскоре в замке заскрипел металлический ключ, а ночной гость, раздражённо хмыкнув, соскочил с коня и провёл его через низкие врата.

— Я разыскиваю северного варвара, очень высокого, с длинными чёрными волосами и голубыми глазами. Это опасный вор, его поимка для моей госпожи представляет огромный интерес. Не проезжал он эти врата?

— Прибыл за полдень, как раз когда я заступил на пост. Он пришёл вместе с кучей комедиантов, и, как я слышал, они хотели остановиться в таверне «У каменного старика». Она расположена у западных ворот. Кто когда-либо видел такое, чтоб подобный сброд останавливался на ночлег в одной из самых дорогих таверн в городе? — добавил он весьма доброжелательно, надеясь, что теперь высокопоставленный офицер перестанет на него сердиться.

В тот же миг наездник оказался в седле. Он небрежно кивнул привратнику — вероятно, демонстрируя, что понял его, или, возможно, в знак благодарности, — а затем исчез, и громкий топот копыт его коня вскоре уже доносился с отдалённых улиц.

— Командир телохранителей, — презрительно фыркнул страж врат. — Скорее, разбойник, если не нечто худшее.

Потом он выбросил ночного гостя из головы и зарылся в солому на койке, чтобы поспать ещё хоть пару мгновений, прежде чем начать требовать плату за въезд в город с первых купцов.

* * *

— Как… исчезли?

Переминающийся с ноги на ногу воин невольно втянул голову в плечи. На расстоянии добрых шесть футов от него находился вооружённый до зубов стройный мужчина с повадками рыси, одетый в элегантную ярко-синюю тунику. Нечто в нём, однако, внушало трудновыразимое уважение, хотя и на первый взгляд было ясно, что едва ли он когда-нибудь держал в руках бич, не говоря уж об оружии.