Конан и слепая богиня - [25]

— Шкатулку тайно тащит воришка из Махраабада вдоль Дороги королей. Сейчас они в дне пути от Шадизара, — вмешался в разговор Далиус.

— Нельзя, чтобы шкатулка попала в город. Там слишком много начинающих магов, безответственных колдунов и вельмож, рвущихся к могуществу и жаждущих власти. Там не утаить её сущность. А такая ценность разожжёт цепь насилия, деспотизма и кровопролития, — добавила Кинна сурово нахмурив брови.

— Думаю, у меня есть решение, — спокойно произнёс старец. — Я укажу вам его. — И, повернувшись к великолепному зеркалу на стене, он небрежным движением руки вызвал на его поверхности голубоватую светящуюся дымчатую мглу и тихо пробормотал:

— Реддум.

Стекло покрылось капельками воды, словно запотело. Какое-то время ничего не происходило, но когда крошечные капельки высохли, на глянцевой поверхности начало проступать объёмное и притягивающее трёхмерное изображение. Там что-то двигалось. Фигуры постепенно обретали чёткие контуры и цвета.

Перед четырьмя парами глаз предстали живые красочные образы. Мускулистый, молодой, черноволосый гигант с кинжалом в руке, замерший перед огромной пантерой. Могучий зверь и отважный неустрашимый охотник кружились в танце смерти над убитым оленем. В то время как большинство мужчин в таких случаях просто бежали — и, как правило, подвергались нападению пантеры со спины — юноша ловко уклонялся от бешеных атак хищника и выжидал случая нанести решающий удар. Его глаза пылали ледяным огнём воинственного восторга. Решимость и сосредоточенность проявлялись в каждом жесте и движении.

— Киммерийский варвар? Это немыслимо и несерьёзно, Первый! — воскликнул Неннус.

Старец, которого назвали «Первым», рассудительно покачал головой:

— Не суди так поспешно. В нём есть нечто больше, чем на первый взгляд кажется. У этого нецивилизованного дикаря имеются неукротимая воля к жизни и гордый дух, которые так просто ничто не сломит, а также честь воина. Он принесёт нам шкатулку Армиды.

— Он выглядит так, словно вообще ничего не знает ни о каких драгоценностях, — возразил с явным презрением Неннус.

— Конечно, не знает. Даже не подозревает. Таким образом, он просто благополучно доставит талисман на коринтийскую границу и отдаст добровольно нам в руки. Это не составит труда. Думаю, за работу ему будет более чем достаточно мешка с золотом, а далее его фантазии и не простираются. Или, возможно, у тебя есть идея получше? — заглянул в глаза молодого парня «Первый» и, когда не дождался ответа, стёр рукавом остатки мглы на стекле. — Тогда договорились.

— Неведомо, переживёт ли он ту схватку, — запротестовал напоследок юный чародей.

Усмешка старца была более чем красноречива, он не удосужился даже добавить к ней слова.

— Как обстоят дела с Топраккале? — обратился старец к Кинне с Далиусом.

— Нар-Дост проходит предпоследнюю стадию. Необходимо вмешаться?

— Это было бы преждевременно. Это интересное и трудное преобразование, и трудно вообще найти человека, который бы ей добровольно подвергся. Следите за ним дальше. Примите меры немедленно, если только возникнет необходимость. — И старец усталым движением руки дал понять, что встреча магов Радужного квадрата закончилась.

Оставшись в одиночестве, он опустил своё лицо в ладони. Его пергаментная кожа посерела, как бы разом постарев на тысячу лет.

«Как тяжко и неблагодарно нести ответственность за спокойствие на всём свете. И насколько легче это было бы делать, если бы я обладал светской властью и могуществом», — размышлял Первый среди равных.

Своё имя старец утратил так давно, что даже для него самого прозвучало бы странно, если бы кто-то произнёс его.

* * *

Путники остановились в прохладной тени густого леса. Насколько хватало взора, всю округу до горизонта теперь занимала пышная степная зелень, из которой местами торчали одинокие буки и платаны. Еле моросящий дождичек испарялся под полуденным знойным жаром.

— К этому времени мы завтра будем в Шадизаре, — прогудел Кермар и стёр пот с чела.

«Шадизар, город воров. Нужно будет только немного выждать», — подумал Конан.

«Спокойное убежище без кожаных плёток», — горячо надеялась Митанни.

«Ароматические ванны и чистое постельное бельё», — вздыхала с надеждой Антара.

«Врата в Немедию и Аквилонию, богатые и многолюдные западные королевства, где сын благородного вельможи с мешочком, звенящим золотом, непременно хорошо пристроится», — планировал Ардазир.

«Конечно, хорошее представление», — тешили себя комедианты.

С такими надеждами они расположились в тени раскидистого огромного платана. Мужчины распрягли коней, пустив их свободно попастись в ближайшую рощицу карликовых густых дубков, а сами повалились в траву. Остатки оленя, обсыпанные кореньями и завёрнутые в листья, обещали хороший ужин.

Тени удлинились, растягиваясь, когда солнце ускользнуло, утонув за горизонтом. Жар позднего полудня сменился влажной теплотой предвечерья.

— Таурус, выкатывай свою подслащённую водицу, — лениво бросил Конан Таурусу, с одного бока прижатый свернувшейся калачиком Митанни, с другой — Антарой с прикрытыми очами.

— Не смей подло порочить это великолепное кешанское вино цвета летнего солнца и с чарующим вкусом, которое ты столь героически попиваешь уже неделю! — явно оскорблённо забурчал Таурус, не скрывая раздражения.