Конан и слепая богиня - [10]

Он ухватил её ладонь и страстно прижал к своим губам.

— Ждать осталось недолго, как я и говорил. Шкатулка Армиды нам поможет. Ара умрёт, и я сяду на его трон, а ты, ты станешь рядом со мной.

— Тот хрустальный талисман и вправду настолько мощный? — зашептала женщина, едва скрывая свои чувства.

— Больше, чем кто-либо сумеет представить. Но коринфийские маги, которые однажды создали эту шкатулку, преподнеся её в качестве свадебного подарка для легендарной ахеронской королевы Армиды, не подозревали, что это всего лишь тень минувшего. И если бы возник хотя бы намёк на подозрение, что вещица представляет собой на самом деле, их король собрал бы войска и повёл бы в бой, чтобы вернуть артефакт обратно.

Бегающие глаза советника шаха полыхнули фанатичным пламенем.

— Я сам отыскал её при довольно странных обстоятельств. Несколько лет назад в аренджунской гостинице жил один маг, который забрёл по Дороге королей в Кхитай. Я тогда разместился в соседней комнате и услышал, как несколько мужчин вломились к нему. Прежде, чем они его убили, и убили весьма безжалостно, тот смог произнести только заклинание невидимости — не знаю, почему. А когда, перевернув в комнате всё вверх дном, злоумышленники, проклиная всех богов, ушли, я понял — та вещь, из-за которой они пошли на убийство, скрыта иллюзией. Если необходимо спрятать небольшую вещицу, то это заклинание не трудное. Я произнёс пару слов — и пустой кувшин на камине превратился в декоративную деревянную шкатулку медового цвета. Такой была маскировка хрустальной шкатулки с семью драгоценными камнями. Эти камни были, несомненно, бесценной редкой окраски и огранки, но в большинстве домов вельмож опытный грабитель обнаружил бы и более ценную добычу. Мне стало ясно, что это магическая вещь. Прошли годы, прежде чем я понял принцип её действия. Теперь с её помощью я могу стать шахом Махраабада, королём всей Хайбории, владыкой всего мира! Та вещица исполнит любое желание.

— Так уж и любое?

— Именно так. Просто…

— Осторожно, кто-то идёт! — тихо шепнула женщина. — Благодарю за сопровождение, почтенный господин советник, — чуть громче добавила она, учтиво отступая от мужчины. — Я довольна рассказанной тобой историей, но последуем же на праздник.

Дахоман молча поклонился и с непроницаемо-каменным лицом последовал за ней.

— Опаздываешь, Дахоман, и ты, моя милая, — шах прищурил глаза, глядя на приближающуюся пару.

— Прости меня, сиятельный. Только напряжённейшая работа во имя твоей ещё большей славы так задержала меня, — учтиво поклонился небольшой худощавый человек с хищными чертами лица и длинными волосами цвета воронова крыла.

Шах Ара, которого называли «Великолепным», только небрежно кивнул, после чего величественно растянулся на шёлковых подушках и указал Шагии на место у своих ног. Ему уже минуло пятьдесят, но горделивая осанка, однако, выдавала не ослабевшие мускулы. И, несмотря на седеющие виски и первые нити серебра в тёмной, коротко остриженной бородке, он ещё оставался привлекательным мужчиной. Отхлебнув шумно красное вино из золотого кубка, инкрустированного розовым стеклом и кристаллами, он вновь обратил своё внимание на комедиантов.

Опять душу мою лихорадит печаль каждого властелина —

Лесть — когда я сам себя возвёл на трон?

Иль должен я признать, что мой взор правду изрекает:

Что любовь эта притворна, наигранна и двулична,

Так как волшебник — урод и подлое чудище,

Но с красивым, подобным вашему, лицом,

Превращающий любое зло в наивысшее благо всюду

Куда лишь в данный миг падёт его взор?[1]

В зале время как будто остановилось. Тишину нарушали лишь шипящие факелы. Араик рассеянно поглаживал рукой изгибы тела своей прекрасной наложницы. Шагии это напомнило прикосновение другого человека, молодого черноволосого киммерийца, который оказался весьма опытным любовником. При воспоминании о его дикой страсти, её грудь и шею защемило сладостное оцепенение. Дахоман обеспокоенно шевельнулся, опустил глаза и искоса бросил в её сторону взгляд. Шагия опустилась на колени у ног владыки в глубокой задумчивости, не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг себя. Она мечтательно осматривала внушительные цилиндрические своды, подпёртые прочными аркадами и колоннами из полосатого цветного мрамора, как будто видела их впервые в своей жизни.

Мне уже ничем не помочь, мой разум тут и там,

И я как безумец не нахожу покой,

как блаженный думаю и также говорю,

не досягаема правда и ничего не понять.

Ибо мои клятвы ясны и светлы, как утро,

а у тебя — чернее, нежели ночь и само пекло.[2]

Актёр с горечью выплеснул последние слова и отчаянно ударился головой о холодные плитки. Шагия вздрогнула и посмотрела на него отсутствующим взглядом.

— Комедианты наскучили? — Ара задумчиво накручивал её волосы на палец до тех пор, пока её лицо не оказалось напротив его лица. Волосы, отливающие блеском меди, растрепались, когда одна из гаремных девок повеяла опахалом из павлиньих перьев, очи загорелись, блеснув ярко-зелёным светом горных озёр.

— Не совсем. Просто задумалась, в какие одеяния облачиться на праздник. Замёрзла, — невинно ответила Шагия и напряглась. Мороз, пробежавший по спине, вызвал не холод.