Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - [134]

Вообще, у Авдонина и Рябова постоянно встречаются, возможно, и незначительные, но с точки зрения тех, кто высказывает определённые сомнения, странные несовпадения в изложении деталей событий, в которых оба принимали одинаковое участие. Авдонин, например, свидетельствует о том, что ими был обнаружен «деревянный настил два на три метра». Рябов в журнале «Родина» в 1989 году пишет: «Сняли слой земли, в которой лопата упёрлась во что-то жёсткое, пружинистое. Хворост. Под ним снова земля», а в дневнике, который Рябов якобы вёл в день происходящих событий (то есть за десять лет до публикации в журнале), этот эпизод выглядит совершенно иначе: «Снят слой мокрой травы, верхний слой земли, обнажены шпалы. Сняли первый слой шпал, под ним обнаружили второй слой шпал. Упёрлись в третий слой шпал». Когда могила вскрывалась в последний раз в 1991 году и когда впервые был составлен подписанный всеми участниками протокол по проведению этой акции, было зафиксировано, что в разных местах раскопа попадались «обломки шпал», и ни о каком «настиле» упоминаний не было. Что касается «свидетельства» Рябова, то небезынтересно обратить внимание на такую деталь. В опубликованной Рябовым в журнале «Родина» «Записке Юровского» шпалы также не упоминаются. В ней говорится только о хворосте. Рябов механически переносит в свой рассказ то, что написано в «Записке», им опубликованной, как бы подтверждая этим подлинность показаний «главного убийцы». Он даже это особо подчёркивает. «И ещё я подумал, – пишет Рябов, – могила Романовых – не миф, она существует реально. Существует, мы не сомневались – зачем Юровскому лгать?»

Второй вариант «Записки Юровского» (а это именно «вариант», а не копия, ибо с текстом Рябова имеет разного рода несовпадения, которых более 140), был опубликован Радзинским, но уже после выхода в свет очерка Рябова. В этом варианте говорится, что могилу забросали не только хворостом, но и покрыли шпалами. Всё вышеприведённое в дополнение к тем отрицательным характеристикам, которыми наградило Рябова общественное мнение, лишь добавляет сомнения ко всему тому, что связано с обнаружением захоронения в Поросёнковом логу в изложении лиц, принимавших в этом непосредственное участие, а также даёт повод подозревать, что «дневник Рябова» является плодом его драматургического творчества, составленным задним числом.

Кому же верить?

Конечно, все противоречия в свидетельских показаниях, путаницу в изложении фактов, не только исторически возникшую с первых дней совершённого злодеяния, но и появления «сенсационного открытия» Рябова, с которыми столкнулось следствие нашего времени, невозможно просто игнорировать только на основании проведённых медицинских экспертиз. Для того чтобы успокоить общественное мнение, следствие обязано публично ответить на вопросы, которые дают основания ставить под сомнение не только выводы медицинских исследований, но и беспристрастность самого следствия. Тем более, что на протяжении всех лет работы следствия в средствах массовой информации, как у нас в стране, так и за рубежом, постоянно появляются публикации, уязвляющие проводимое расследование, Правительственную комиссию и само Правительство в сокрытии истины. К примеру, в прошлом году я попытался обратить внимание Комиссии на публикацию в газете «Русский вестник», перепечатанную журналом «Православная Русь», издающимся в США, в которой сообщалось, что якобы найдена опись предметов, находившихся некогда в кабинете Ленина, среди которых «указана заспиртованная голова Николая II». Вывод был сделан достаточно категоричный: «Находка ставит вопрос о добросовестности правительственной комиссии» («Православная Русь»). Я считал, что

Комиссия должна была призвать к ответу редакцию «Вестника» и защитить честь собственного мундира, однако эта публикация осталась без последствий, что, безусловно, авторитета Комиссии не добавило.

Недавно общественное мнение всколыхнуло «открытое письмо» Святейшему Патриарху журналиста А. Мурзина, который, кстати, не исключает того, что в могильнике Поросёнкова лога могут присутствовать останки Царской Семьи. Мурзин опирается на рассказ Ермакова, и на его совести, насколько точен этот рассказ. Конечно, можно бездоказательно утверждать, что Ермаков к концу жизни выжил из ума (чекист И. Родзинский, участник злодеяния, тоже в преклонном возрасте в 1964 году рассказывал нечто подобное Ермакову) или беззастенчиво лгал (известен подобный рассказ ещё одного «студента», который ранее в 1937 году слышал «исповедь» Ермакова). Безусловно, верить на слово Ермакову нельзя. Так же, впрочем, как и всем остальным «свидетелям», «участникам», посредникам и пр. Все они в той или иной мере лгали. Так же, как лгал Юровский. Во лжи уличён и Рябов. Все сведения, которыми мы располагаем и о которых идут споры, исходят от тех лиц, чьи свидетельства ничем, кроме их собственных заверений, не подтверждаются. Как убедить общественное мнение, что рассказ Юровского правдив? Только на основании того, что его рассказ согласуется с выводами официального следствия? Можно ли, не имея никаких тому серьёзных подтверждений, убедить общественное мнение в том, что картина всех событий, связанная с именами Рябова и Авдонина, абсолютно достоверна, только лишь на основании их личных рассказов? Нет ни одного документа, который бы юридически подтверждал факты, ими изложенные. Можно верить, а можно и не верить, что группа «первооткрывателей» 1 июня 1979 года извлекла из могильника три черепа. То, что три черепа были зарыты рядом с захоронением, – это достоверный факт, свидетельски и документально зафиксированный. А кто возьмётся грамотно доказать, что это действительно те самые черепа, которые годом ранее, по словам тех же лиц, были извлечены из могилы? Кто может доказать, что Рябов целый год демонстрировал публично именно находку из Поросёнкова лога? Если можно сомневаться в правдивости Ермакова, который, по утверждению Мурзина, собственноручно сжёг три тела, предварительно отчленив три головы, то почему же не усомниться в том, что «три головы», возвращённые в захоронение, ранее были оттуда изъяты.