Компьютерра, 2008 № 16 (732) - [23]

Когда взгляды Милля воплотились в научной фантастике, прежде всего - в произведениях Герберта Уэллса, они резко диссонировали со всеобщим оптимизмом западного общества конца XIX века. Все считали, что впереди бесконечная дорога прогресса, умножающая благо, а у Уэллса уже в первом романе "Машина времени" (1895) - вырождение и гибель человечества. Да, сегодня такими взглядами никого не удивишь, но ведь это писалось за четверть века до Освальда Шпенглера с его "Закатом Европы", за полвека до "Постижения истории" Арнольда Тойнби - книг, которые ввели в научный и общественный обиход представление об упадке цивилизаций.

Либералы конца позапрошлого столетия говорили о преодолении сословных различий - а Уэллс описывал общество, разделенное на два вида: прекрасных и праздных обитателей садов - элоев; и трудящихся в вечной ночи подземелий, у гигантских машин - морлоков.

Социалисты (и будущие коммунисты) рубежа XIX-XX веков приписывали трудящимся классам все те достоинства, что теологи находят разве что у светлых ангелов, - а Уэллс, сам убежденный социалист[ Правда - фабианского толка. Сторонник неспешных действий, названных так по имени римского полководца Фабия Кунктатора, "Медлителя".], описал каннибализм пролетариев-морлоков.

Дальше - больше. С индоарийских времен небо почиталось обиталищем благих божеств. Да и позже часто путали небеса астрономов и теологов, приписывая тому, что у нас над головой, всяческие достоинства.

А в "Войне миров" (1898) пришельцы с неба - представители высокой цивилизации, которая должна быть доброй по всем представлениям о прогрессе, - это вампиры в боевых треножниках, вооруженные отравляющими газами и тепловыми лучами.

И - можно рискнуть сказать - все это Уэллс предвидел, приложив законы природы к жизни общества. Законы часто беспощадные - особенно описывающие живой мир, мир эволюции "с клыками и когтями", но от этого не менее объективные.

А потом была Первая мировая, прикончившая Старую Европу, были большевизм и различные сорта фашизма. И были авторы - Замятин с романом "Мы", Хаксли с "Прекрасным новым миром", Оруэлл с "1984", Брэдбери с "451 градус по Фаренгейту", - описывавшие технологически продвинутые, но отнюдь не утопичные, совсем не благие варианты будущего.

И вот это-то мрачное многообразие Кингсли Эмис охарактеризовал как дистопию. И прежде чем переходить к рассмотрению нового списка смертных грехов, давайте запомним этот термин.

На местности

Итак, новые смертные грехи. Среди них фигурирует такое древнее занятие, как педофилия. Древнее во всех своих штукарско-извращенческих проявлениях - почитайте хотя бы Плутарха. Или представьте, что на самом деле творилось на улицах взятых штурмом городов, какой-нибудь Старой Рязани при нашествии Батыя, или в саратовских селах еще в середине века девятнадцатого, до походов Кауфмана-Скобелева, покончивших с работорговлей, прежде чем их обитателей угоняли в рабство в Каракорум, Кафу, Коканд, Хиву. И объявить педофилию смертным грехом, конечно, можно. Хотя эффективнее просто-напросто найти любителя малолеток и оторвать ему хвост [Поскольку латынь ныне имеется и в популярных компьютерных словарях, то читателю не составит труда поглядеть, как будет хвост на языке римлян]. По самую шею. Впрочем, учитывая сверхтолерантность европейской судебной системы даже к рецидивистам, можно предположить, что трансцендентная кара скоро останется последним наказанием для сексуальных преступников.[Н. Саркози, правда, внес законопроект, по которому преступник, совершивший два и более тяжких преступления, в нормальное общество возвращаться не должен].

Дальше - наркотики. По словам епископа Джанфранко Джиротти, главы Апостольского пенитенциария - церковного трибунала, отвечающего в Ватикане за исповедь и отпущение грехов, к смертным грехам относится не только продажа, но и употребление наркотиков. Правда, к наркотикам, по классификации ВОЗ, причисляются и никотин с алкоголем. Так что у программы, похоже, широкий размах, - как будто бы заметил де Голль своему адъютанту, крикнувшему "Смерть дуракам!".

А вот дальше нам приходится вернуться к понятию дистопии. Дело в том, что дальше в списке новых смертных грехов идет социальная несправедливость. Та, которая порождает сверхбогатство одних и нищету других. Почему же потребовалось вводить новый смертный грех? Ведь и раньше, в старом григорианском списке была алчность - считалось, что за нее на том свете варят в масле, примерно как чебурек.

Можно предположить, что новый грех пришлось вводить из-за объективного усложнения современной экономики и увеличения ее масштабов. Раньше, в традиционном аграрном обществе - все ясно. Богач навязал бедняку в неурожайный год кабальный процент, лишил его хозяйства и самостоятельности. С этим боролись, объявляя ссуду и грехом, и уголовным преступлением. Или оброк устанавливается непосильным. Или барщина семь дней в неделю. Это - алчность наглядная, хотя уже и не уголовно наказуемая. И полюса богатства и бедности не так уж далеки. У деревенского богача - каша с салом против пустого супа у бедняка.

Теперь разрыв куда больше. Сравните состояния столпов ИТ-индустрии, и то, сколько получает в месяц сборщица iPod’ов.