Компьютерра, 2008 № 16 (732) - [24]

Но у сверхконцентрации богатства есть и объективные предпосылки. Появление современных высокотехнологических устройств стало возможным лишь благодаря гигантским, сверхпроизводительным и сверхдорогим заводам [Прекрасный пример - кремниевые Fab’ы]. Ни персональных компьютеров, ни полузабытых видеомагнитофонов, ни видеокамер не было бы, работай заводы на национальные рынки. Товарам такой сложности нужен рынок глобальный - иначе сверхдорогие заводы не окупят себя. И все чаще такие заводы строятся там, где дешевле. Где теплее климат. Где рядом - дешевые морские коммуникации. Где под рукой - дешевая рабочая сила, выросшая в натуральном хозяйстве и приходящая на заводы. Согласная вкалывать за полсотни баксов в месяц. Вот вам и указанный выше разрыв между трудом и капиталом!

И понятно, что глобальный институт, который представляет собой Римско-католическая церковь, не мог - что в высшей степени справедливо - пройти мимо столь вопиющих фактов. Но ведь раньше была - дистопия литературная.

Дело в том, что мир колоссальных пропастей между предпринимателями и наемными работниками, возникающих в результате научно-технического прогресса, нам хорошо знаком. Нет, не по Марксу и Энгельсу, авторам блестящим, но заставшим лишь начальный этап жизни индустриального общества, - по писателям-фантастам, авторам антиутопий.

Начал, пожалуй, Герберт Уэллс романом "Когда спящий проснется" (1899) [Забавно, что в современной энциклопедии Britannica эта книга не упоминается]. Веселящиеся "праздные классы" ["Праздный класс" - термин социолога Торстейна Веблена (1857-1929) из книги "The Theory of the Leisure Class" (1899). - и изможденные трудяги в синем и черном, удерживаемые в повиновении цветными карателями архименеджера Острога, которому - а не номинальному владельцу капитала - принадлежит реальная экономическая власть. Дальше - Джек Лондон с его "Железной пятой" (1907), романом о власти монополистического капитала. Там описано, как ради прибылей сверхкорпораций ликвидируются демократические свободы, как национальная гвардия штатов используется для подавления прав граждан.

Реальность Первого мира развивалась не так, как предполагал Лондон, кстати, близкий к рабочему движению США. Президент "Тедди" Рузвельт в жесткой политической борьбе установил суровые антитрестовские законы. А революция в России заставила весь "цивилизованный" мир заняться социальной защитой трудящихся. И более поздние антиутопии - "Мы" (1924) Замятина, "Прекрасный новый мир" (1932) Хаксли, "1984" (1948) Оруэлла, "Час быка" Ефремова (1969) - рассматривали уже различные варианты тоталитарных режимов.

А тут, неожиданно, в начале двадцать первого века, чудовищный разрыв между бедностью и богатством возник из либеральной экономики. Правда, глобализированной, той, в которой уже не функционируют прежние регуляторы, ограниченные масштабами национальных государств и, максимум, Европейским союзом.

И это породило различные малоприятные следствия. Привело к ломке социальных структур в самых разных странах. Политики получили достаточно обоснованный повод говорить о "либеральном фашизме", создавая теоретическую базу для своих националистических движений. А неплохо оплачиваемые ООНовские бюрократы оказались неспособны справиться с такими проблемами.

Вот и пришлось озаботиться глобальным религиозным организациям. И Ватикану, и его старинным оппонентам из женевского Всемирного Альянса реформатских церквей, WARC (правда, последние делают акцент на социальной работе церкви). Но с грустью отметим, что теология тут опаздывает на век по сравнению с авторами дистопий.

Экологические преступления - тоже теперь смертный грех. Обычно экологисты (взявшие имя настоящих экологов, специалистов в одном из разделов биологии!) считают, что в основе их движения лежит книга Рейчел Карсон (Rachel Carson, 1907-64) "Молчаливая весна" (1962). Но десятью годами раньше гибнущая из-за загрязнения окружающей среды Земля была описана в дистопии Сирила Корнблата и Пола Андерсона, переведенной на русский под названием "Операция “Венера”".

Вот еще смертные грехи - "генетические манипуляции, изменение ДНК или эмбрионов". В антиутопиях эта тема присутствует со времен "Острова доктора Моро" (1896) того же Уэллса. Да, последствия могут быть чудовищны - человечество регулярно демонстрирует способность превращать достижения науки в оружие. Но без таких манипуляций вряд ли возможен прогресс биологических наук, здравоохранения. Уран ведь не только бомба (кстати, предотвратившая "горячую" Третью мировую), но и силовые станции.

И, конечно, очень странно выглядит объявление смертным грехом использование контрацептивов. Еще в начале прошлого века математик Вольтерра описал поведение популяции животных - неудержимое размножение; кризис из-за нехватки ресурсов; сброс численности популяции - как у зайца-русака… Только в случае людей сброс популяции зовется геноцидом! Стоит ли влезать в столь порочный круг? Ведь еще автор слова "дистопия" Милль, стремясь примирить учение Мальтуса с требованием социальных реформ, говорил, что лишь те реформы могут быть полезны, которые задерживают размножение населения.