Комплекс Мадонны - [100]

Раздался стук в дверь, и вошла Деб, чистая и свежепахнущая, с губами, лишь слегка тронутыми помадой.

— Уже пять тридцать. Для вас готова ванна — теплая, — со знанием дела произнесла она.

— Мне нужно собрать вещи.

— Я займусь этим.

— Благодарю… Доброе утро!

— Доброе утро! Где они?

— В той картонной коробке… там есть спортивная сумка, можешь воспользоваться ей.

— Управлюсь.

Когда Тедди, вымытый и одетый, вернулся в комнату, его поразило то, как девушка сложила вещи. Она убрала все в сумку, а коробку разломала.

— Не знаю, что вы собираетесь делать вот с этим, — она протянула пистолет и две коробки патронов.

— Мак-Джи настоял, чтобы я взял это.

— Он зарегистрирован?

— Нет, а это обязательно?

— Вас могут задержать, если обнаружат это оружие.

— Оно мне понадобится в Йеллоунайфе? — спросил Тедди, внезапно перестав что-либо понимать.

— Это будет зависеть от ваших друзей, разве не так?

— А что ты думаешь?

— Помните, я лишь пассажирка.

Тедди нахмурился, и девушке стало неловко за свою резкость.

— Вы чувствуете себя в безопасности?

— Трудно сказать.

— Хорошо, вы примените оружие против полицейского?

— Нет, не применю.

— Тогда избавьтесь от него.

Тедди бросил пистолет в корзину для мусора, но девушка сжала губы, нагнувшись, достала оружие и убрала его в свою соломенную сумку.

— Вполне может статься, он использовался в убийстве. Особенно учитывая то, что его вам продал Мак-Джи. Мы выбросим его в озеро.

Девушка вскинула спортивную сумку на плечо, и Тедди так восхитился ее силой и поразился легкости движения, что изумленно раскрыл рот.

— Позволь мне, — сказал он.

— Она не тяжелая, и я привыкла.

— Это значит, что я не привык?

— Я этого не говорила.

— Ладно, давай сумку мне, ты — пассажирка.

Девушка, вздохнув, опустила сумку, и Тедди, подняв ее за лямку, вышел вслед за Деб из комнаты. Им удалось запихнуть все в багажник. У Тедди возникли некоторые сложности с запуском двигателя, и девушка напомнила ему об антифризе. Когда двигатель наконец завелся, Тедди вспомнил о деньгах и достал пять стодолларовых купюр. Девушка посмотрела на них, затем отрицательно покачала головой и отстранила деньги.

— Я верю вам… возможно, я пожалею об этом, но я верю.

— Миллионы людей не стали бы делать этого, — сказал он.

— Это их трудности — не мои. Я хочу сказать, вы все равно в любой момент сможете вышвырнуть меня и забрать назад деньги, так что какая разница от того, у кого они будут?

— Одно удовольствие вести дело с тобой. Я не знал, что ты такая умная.

— Если бы я была умной, то не попала бы во Дворец. Нашла бы себе богатого владельца магазина в нашем городе — если бы только у меня был разум.

— Почему же ты не сделала этого?

— Там не было ни одного, кого я любила бы.

— Ты — умная.

Они поели тостов с кофе в закусочной на заправке. Деб выглядела моложе, чем показалось Тедди сначала, и он подумал, не принимают ли их за отца с дочерью. Усами и обесцвеченными волосами он добавил себе пять лет.

— Можно спросить, сколько тебе лет?

— Двадцать два, так что, если вы беспокоились по поводу совращения несовершеннолетней, можете успокоиться.

— Думаю, нам лучше говорить, что ты — моя дочь.

— Если вы считаете это нужным.

— Твоя фамилия — Хикман. Х-и-к-м-а-н.

— Почему вы выбрали эту фамилию?

— Просто пришла на ум.

Задумчиво потягивая кофе, девушка проговаривала про себя эту фамилию, затем обернулась к Тедди.

— Это фамилия той девушки?

— С чего это ты взяла?

— Не знаю… наверное, вы как-то по-особенному шевелите губами, когда лжете. Если не хотите, чтобы я узнала о чем-то, не говорите мне об этом вообще, но если мы все же разговариваем, давайте будем держаться правды.

— Прошу прощения. Ее звали… — он запнулся, — …ее зовут Барбара Хикман.

— Старше меня?

— Да, ей двадцать шесть.

— Под обесцвеченными волосами и усами вы не так уж стары.

— Сорок семь.

— Я думала — сорок… и она не захотела выйти за вас замуж и все такое.

— В общем-то, да.

— Ну почему нет? Возможно, вы просто не могли позволить себе это?

Тедди засмеялся, и девушка, заметив это, по-детски захихикала.

— Ой, ну конечно… вы трясете пачкой сотен, а я вспоминаю о деньгах… Иногда я говорю так, словно задняя часть осла.

— Она — это трудно объяснить — нездорова.

— Не все дома? — сказала девушка, прикасаясь к виску.

— Нет, она не сумасшедшая. Просто есть некоторые трудности.

— И вы страдаете из-за них, да?

— Давай сядем в машину.

— Хорошо, папа, — сказала она, ухмыляясь.

Дорога, по которой они поехали, обогнула главные промышленные районы и углубилась в сельскохозяйственную зону — фермы, поля зерновых, темные густые сосновые и кедровые леса, покрывающие огромные пространства, с деревьями, напоминающими торчащие из гроба гвозди. Дорога была хорошей, но сильный ветер раскачивал машину. После полудня их застиг дождь, экономя время, они подкрепились консервами — бобами и тунцом — и к шести с небольшим достигли Виннипега. Деб предложила держаться подальше от побережья, потому что дороги там плохие, и налетающие внезапно снежные бури с сильными порывами ветра опрокидывали машины. После Виннипега им нужно было повернуть на север и пересечь Саскачеван. Недавно купленные, казалось, тесноватые, джинсы разносились и теперь мягко обтягивали тело, и Тедди почувствовал себя удобнее. Проезжая мимо заливаемых дождем лесов, он развлекался игрой, услышанной из записей Фрера, — «я живу в лесу» — и, несмотря на сгущавшиеся сумерки, слышал поющих птиц, видел струящийся оранжевый свет, смотрел на озера и бурные реки с перекатами, на которых прыгал лосось, и не мог убедить себя, что жизнь — темная угольная шахта, где люди слепо шарят в поисках обломков породы, чтобы убить друг друга. Нет, он представлял ее гобеленом мягких тонов с редкими кроваво-красными вкраплениями. Но никак не бранным полем, усеянным трупами и обезглавленными всадниками. Время от времени Деб погружалась в дрему; она была заботливой пассажиркой, зажигала Тедди сигареты, протирала лобовое стекло и не говорила, если он этого не хотел.