Компас сердца. История о том, как обычный мальчик стал великим хирургом, разгадав тайны мозга и секреты сердца - [12]

– Два…

Что, если я расскажу, как злюсь на отца за то, что он, напившись, разбил нашу машину и теперь нам приходится ездить с покореженным капотом и бампером, привязанным веревкой (своего рода огромная табличка с надписью «Мы такие бедные, что не можем позволить себе починить машину»)? Вдруг она подумает, что я плохой сын?

– Три… Давай!

– Отец пьет. Не каждый день, но много. Он уходит в запой и потом неделями пропадает, а мы остаемся совсем без денег – только на социальном пособии, которого вечно не хватает. Когда он не пьет, все ходят по дому на цыпочках, стараясь не выводить его из себя. Если он пьет дома, то орет, ругается, крушит все кругом, и мама начинает плакать. Когда такое случается, брат уходит из дома, а я прячусь у себя в комнате, но всегда прислушиваюсь на случай, если все станет совсем плохо и надо будет вмешаться. Я переживаю за маму. Ей часто бывает плохо, и большую часть времени она проводит в постели, а после того как отец напивается и они ссорятся, ей становится еще хуже. Она кричит на него, когда он дома, а потом молчит, когда он уходит. Она не встает с кровати, не ест и ничего не делает. Я не знаю, как быть.

А вдруг Рут католичка и придет в ужас, узнав, что я дал пощечину монашке, после чего меня выгнали из школы и отправили жить с моей старшей сестрой и ее мужем, но и там я подрался, так что из новой школы меня тоже выгнали?

– Продолжай, Джим.

Рут правда меня слушала. Казалось, ей действительно хочется услышать все, что я могу рассказать. Она не выглядела шокированной. Она понимающе, по-доброму улыбалась. Словно знала, о чем я говорю, или хотя бы не считала меня и мою семью отбросами из-за того, что мы бедные.

– Продолжай, – подбодрила она меня.

– Однажды я вернулся домой из школы. Было тихо. Слишком тихо. Я зашел в мамину комнату: она лежала в кровати. Она выпила таблетки. Обычные таблетки, которые помогают успокоиться, вот только она приняла слишком много. Я бросился к соседке и попросил отвезти нас в больницу. Мама уже бывала в больнице из-за таблеток. В смысле моя мама – она уже вытворяла такое и раньше. Так вот, лежит она на больничной койке, а я сижу рядом и слышу все, что говорят за шторами. Какой-то парень злится, потому что из-за моей мамы пришлось заполнять бумаги: мол, он устал тратить свое время на подобных людей. Женщина в ответ смеется и говорит, что «может, этот раз будет последним». Я не совсем понимаю, что она имеет в виду, но потом они оба смеются, и мне хочется наорать на них. Я злюсь на них: люди в больнице не должны так себя вести. И злюсь на маму, потому что не понимаю, зачем она так делает. Это несправедливо и стыдно. И я злюсь на отца за то, что из-за него маме так плохо и грустно. Я злюсь и на них обоих, и на всех в больнице и иногда буквально выхожу из себя.

Я не уверен, что делать теперь, когда мой рассказ подошел к концу. Рут сидит напротив, а я пялюсь на дурацкую дырку в моем дурацком кроссовке.

– Джим, – Рут тихо произносит мое имя. – Что ощущает сейчас твое тело?

Я пожимаю плечами. Мне остается лишь догадываться, что она думает обо мне, узнав о моей семье.

– Что ты ощущаешь в животе?

– Подташнивает.

– Что ты ощущаешь в груди?

– Она сдавлена. Немного болит.

– Что насчет головы?

– В голове пульсирует.

– А что насчет глаз?

Не знаю почему, но, едва Рут задала этот вопрос, мне захотелось закрыть глаза и заплакать. Я не собирался плакать, но не мог сдержаться. Слеза скатилась по моей щеке.

– Глаза немного жжет.

– Спасибо, что рассказал о своих родителях, Джим. Иногда полезно не раздумывать над тем, что именно следует сказать, а просто говорить то, чем хочешь поделиться.

– Вам легко говорить.

Мы с Рут засмеялись, и в тот же миг мне стало чуточку лучше.

– Сейчас в моей груди уже не так тесно.

– Хорошо. Это хорошо. Я научу тебя расслаблять все мышцы тела, и я хочу, чтобы ты тренировался каждый день по часу. Я хочу, чтобы все, что мы будем делать с тобой здесь, ты отрабатывал по вечерам дома – что-то вроде твоего домашнего задания. Может показаться, что расслабиться – задача легкая, в действительности же этого очень и очень сложно достичь и этому нужно долго учиться.

Я все еще не припомнил ни одного случая, когда чувствовал себя расслабленным. Уставал я часто, но вряд ли хоть раз расслабился по-настоящему. Я даже не был уверен, что знаю, каково это – расслабиться.

Рут велела мне принять удобную позу и закрыть глаза. Она снова попросила меня представить себя листком, гонимым ветром. Было забавно мысленно парить над улицами. Я почувствовал, что стал чуть легче.

– Не сутулься. Ты не должен засыпать. Твои мышцы должны по-прежнему работать, пускай мы и собираемся их расслабить. Глубоко вдохни, а затем выпусти из себя весь воздух. И так три раза. Вдыхай носом, выдыхай ртом.

Кажется, что расслабиться – задача легкая, в действительности же этому нужно долго учиться.

Я сделал три глубоких, насколько мог, вдоха и выдоха.

– Теперь сосредоточься на пальцах ног. Подумай о них. Почувствуй их. Слегка пошевели ими. Подожми их, а затем расслабь. Сделай глубокий вдох и снова медленно выдохни. Продолжая глубоко дышать, думай о пальцах ног. Ощути, как они наливаются тяжестью.