Комнаты страха - [17]

Надо сказать, ее маркизы и герцогини выглядели самыми что ни на есть подлинными – столько в ней было утонченного аристократизма, величавой холодноватой сдержанности и того, что называют хорошим тоном. Именно эти качества Мориса и привлекали: встречаться с такой девушкой – это круто, все равно что летать на машине престижной марки или носить костюм, который стоит больше, чем ты способен заработать за месяц.

Даже то, что у нее не тот тип внешности, какой ему больше всего нравится, не имело особого значения. Статная пышнотелая Софья напоминала женщин с полотен Рембрандта и Ренуара – ничего общего с тоненькой, узкобедрой, божественно изящной Вероникой Ло, которую называли «вечным подростком».

Двигалась она плавно и неторопливо, с королевской грацией. Кожа молочно-белая, на щеках слабый нежный румянец – тоже как на старинных картинах. Софье приходилось пользоваться специальными лосьонами, чтобы спастись от ультрафиолета. Элегантная стрижка придавала ей сходство с бизнес-леди из глянцевого журнала, а для ЗИПа у нее была целая коллекция париков.

Она прилетела с Неза, и гражданство у нее было незийское. Почему такая девушка перебивается на скромную зарплату парковой статистки – Морис мог только строить догадки. Он знал, что у нее есть трое обожаемых малолетних племянников, Эдвин, Стив и Лаура, о них она поговорить любила, а об остальном не распространялась. Вроде бы затяжной семейный конфликт, типа, мать не одобряет женитьбу Софьиного брата, а Софья хочет сохранить хорошие отношения с обеими сторонами, вот и сбежала от этих мыльных перипетий на Землю-Парк, чтобы ее не пытались втянуть в межродственные разборки.

Морис решил, что у нее на вилле сможет спрятаться от той непонятной жути, которая ползет по его следу. Во-первых, у Софьи Мангер есть какие-то влиятельные друзья – это он вывел из рассеянной информации. Во-вторых, она до того рассудительная, флегматичная, пунктуальная, хорошо воспитанная, что в ее присутствии сверхъестественное просто постесняется вылезать из темных углов и устраивать где попало свои ловушки. По крайней мере, Морис на это надеялся.

Хрустальная вилла, вся мерцающая, дивной сказкой вырастала из темной пены тропической растительности, озаренной расставленными вокруг цветными фонарями. В какую сумму влетела Софьиным знакомым одна только работа дизайнера – мысль об этом вызывала у Мориса благоговейную оторопь: сразу видно, что проект эксклюзивный и проектировщик постарался от души. В этом зачарованном мини-дворце могла бы жить сама Вероника Ло!

Лишь бы Софья оказалась дома. Звонить с полпути Морис не стал – вдруг скажет, что к ней сейчас нельзя, а раз он уже здесь, хорошее воспитание не позволит ей захлопнуть дверь перед носом у гостя.

Эта хитроумная уловка сработала – его впустили, хотя и выказали почти неуловимое недоумение. Выражать не полновесные чувства, а, скорее, вежливые намеки на них, едва осязаемые подобия эмоциональных реакций – это Софья Мангер умела, как никто другой.

Как бы там ни было, а Морис наконец-то оказался в уютной гостиной с веселым желтым полом, нежно-зелеными стенами и бирюзовыми креслами. В безопасности.

– Вот! – он показал Софье свою ладонь с двумя ссадинами и занозой – словно занозы было достаточно, чтобы она догадалась обо всем остальном.

– Это стоит обработать, – невозмутимо заметила Софья. – Подожди, принесу медавтомат.

На ней были домашние брюки и махровое кимоно, короткие белокурые волосы покрывал, словно студень, блестящий гель. Видимо, нежданный-негаданный визит Мориса оторвал ее от каких-то косметических процедур, и она ушла в ванную, оставив его в компании портативного медавтомата.

Сначала Морис, избавленный от потусторонней занозы, мерил шагами гостиную и разглядывал веселые цветочки, нарисованные вразброс на зеленых стенах, – их разделяла пустота весеннего луга, и двух одинаковых среди них не было – но спокойствия от этого не прибавлялось. Наоборот, лезли всякие предположения: а вдруг, стоит ему отвернуться, в стене прорежется дверь, ведущая черт-те куда…

Тревога и замешательство существовали как будто сами по себе – зверушки вроде крыс, с остренькими мордочками и свалявшейся сосульками серой шерсткой, они бесцеремонно вторглись в его внутреннее пространство и устроили там сумасшедшую беготню, заодно поопрокидывали и расшвыряли все то, что до сих пор находилось в каком ни на есть порядке. Например, усвоенные в школе представления о незыблемых законах природы.

Сладить с этими взбесившимися зверушками Морис не мог, поэтому взял с полки альбом, уселся в кресло и стал смотреть фотографии. Он и раньше смотрел, Софья разрешала. Обрамленный витой золотистой рамкой прямоугольный экран подрагивал в его напряженных руках.

Старинные незийские дворцы с птичьими гнездами на громадных куполах – обветшалых, с пробивающейся из трещин травой, или подновленных, покрытых серебряной краской – и украшенными грубоватой, но изысканной резьбой каменными колоннами. Манящие оранжевые пляжи. Незнакомые улицы, живущие загадочной жизнью, схожей с вечным карнавалом. Морису никогда там не побывать.

Серьезная пухлощекая девочка – Софья в школьные годы, наверняка была отличницей, можно и не спрашивать. Если выложить ей все, как есть, она не поверит. Разве что подскажет адресок хорошего психиатра.