Комнатный фонтан - [29]
Каждое утро я выходил из квартиры, как две капли похожий на себя вчерашнего, позавчерашнего и позапозавчерашнего: костюм, кожаный дипломат, каменное лицо, крепкий шаг (кремень!).
Чтобы быть в такой форме, мне приходилось, конечно, изрядно себя накачивать перед зеркалом в ванной. Я смотрел глубоким проникновенным взглядом себе в глаза, и не просто глубоким, а очень глубоким, ведь главное — зрительный контакт. И прежде чем окунуться с головой в голубоватую брызжущую стихию и отдаться на волю бесконечных вопросов, которые, словно хищные акулы, притаились на самом дне моего мутного, особенно с утра, потока сознания (Что будет с нами, Хинрих? Куда нас несет?), делал раз двадцать подряд в бешеном темпе уже ставшее привычным «бля-бла-блё-блю-блу-бли» — гимнастику для расслабления мышц лица, полезную тем, кто встает ни свет ни заря, от чего я сразу же чувствовал себя как огурчик, готовый к труду и обороне. За завтраком я ставил себе для поднятия боевого духа Верди, и не что-нибудь — «Аиду»!
Штрювер договорился со мной, что временно я буду работать на выезде один, он же сосредоточится на дальнейшей «концептуальной» разработке дела. Причина, видимо, была в том, что наш ИОНА продавался не очень-то бойко, скорее так, ни шатко ни валко, хотя сам Штрювер, демонстрируя, как всегда, превосходное владение предметом, заявил, что машина, мол, раскрутилась, маховик запущен и все теперь пойдет само по себе, так что, дескать, нечего нам изображать из себя великих колонизаторов, когда народ уже и так охвачен. (Мой комментарий в Книге учета: «Ха-ха!»)
Последняя гениальная идея Штрювера, которой он отдался всей душой, заключалась в том, чтобы использовать в рекламных целях почтовые ящики, которые по воскресеньям преступно пусты. При этом не бросать наши письма куда ни попадя, а действовать целенаправленно и выборочно, используя при этом эффект неожиданности: по воскресеньям почты никто не ждет, значит, у нас отличная стартовая позиция, никакой конкуренции! Именно поэтому Штрювер засел теперь у себя в номере гостиницы и целыми днями сочинял различные варианты, которые он печатал на своем ноутбуке, чтобы затем прочитать мне их вечером, когда я приходил к нему для подведения итогов. Почему-то в его текстах все время находились какие-то места, которые еще нужно было бы поправить. Подозреваю, главным образом потому, что он не торопился возвращаться к нашим экспедиционным работам.
Постепенно он свалил на меня и часть переписки с клиентами. Никогда не забуду вопроса одного покупателя, который интересовался, можно ли держать в поддоне ДИАНЫ золотых рыбок. Для смеха я прочитал письмо Штрюверу, думая потом отправить нелепое послание в корзину, но Штрювер пресек мои поползновения, сказав, что здесь, на его взгляд, есть свежая мысль, которую сегодня, быть может, технически реализовать еще не представляется возможным, но завтра — как знать, вдруг это позволит привлечь дополнительные человеческие ресурсы, поскольку любители аквариумных рыбок составляют значительную группу населения, о чем он и поспешил сообщить начальству, отправив срочный факс в центр.
Иногда меня, конечно, раздражало то, что Штрювер корчил из себя великого западного эксперта. Вот, например, в одном из писем от клиента, проживающего в Шпандау, был задан вопрос: «Не может ли быть причинно-следственной связи между обнаружившимся у меня вдруг incontinentia urinae и установкой комнатного фонтана вблизи спального места?»
Я несколько растерялся.
— Это слишком сложно для нас, — решил Штрювер за себя и за меня и отправил письмо на дальнейшую обработку в центр.
Я, честно говоря, тоже не очень знал, что с этим делать, но он, хотя бы для приличия, мог бы меня спросить. (Уже потом, дома, я заглянул в словарь и установил, что у несчастного клиента просто недержание мочи.)
Штрювер, стало быть, занимался бумажными делами, а я чуть ли не каждый день выезжал на работу один. Штрювер предоставил мне свой служебный «пассат», в багажнике у меня лежали демонстрационные образцы. ИОНА, как уже говорилось, расходился плохо. В лучшем случае на него реагировали иронической улыбкой, ограничивая этим весь свой интерес. Но даже это случалось крайне редко.
Вечерами мы со Штрювером вели долгие разговоры. Во время этих посиделок как-то даже не бросалось в глаза, что я почти ничего не говорю и только иногда киваю или мотаю головой. На большее после всех разъездов я был уже не способен.
Помимо «почтово-ящикового» проекта Штрювер проявлял повышенный интерес к обычаям и нравам восточных немцев. Все, что так или иначе имело отношение к этой теме, необычайно интересовало его, и он старался разузнать об этом как можно больше. Он был рад, что мог теперь посмотреть на восточных немцев своими собственными глазами. «Восточный немец как таковой…» — так начинал он обычно свой рассказ о сделанных им наблюдениях. (Определенную роль в этом сыграло, видимо, то, что Штрювер на заре туманной юности, в эпоху «бури и натиска», изучал, как он мне доверительно признался, политологию.)
Особенно его тревожил в этот период один вопрос: не испытывает ли восточнонемецкое народонаселение от избытка предлагаемых соблазнительных товаров нечто вроде культурного шока, что в свою очередь может сказываться на нашем продукте, который, учитывая его специфику, неизбежно оттесняется на задний план. Комнатный фонтан, говорил он, это, наверное, между нами, все — таки не самое главное, что нужно человеку в первую очередь.
В 2009 году Германия празднует юбилей объединения. Двадцать лет назад произошло невероятное для многих людей событие: пала Берлинская стена, вещественная граница между Западным и Восточным миром. Событие, которое изменило миллионы судеб и предопределило историю развития не только Германии, но и всей, объединившейся впоследствии Европы.В юбилейной антологии представлены произведения двадцати трех писателей, у каждого из которых свой взгляд на ставший общенациональным праздник объединения и на проблему объединения, ощутимую до сих пор.
Сценарий фильма о Иоханне Каспаре Лафатере — знаменитом основателе физиогномики… для талантливого, но бедного писателя — это ОТЛИЧНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ прославиться и заработать! Работа начинается…Но чем глубже погружается писатель в архивы Лафатера, тем яснее ему становится: однажды с великим ученым произошло НЕЧТО, раз и навсегда изменившее всю его личность.И разгадку случившегося следует искать в таинственной смерти писца Лафатера Энслина. Самоубийство? Скорее — убийство…Но как расследовать преступление, совершенное СТОЛЕТИЯ НАЗАД?
Борис Евсеев — родился в 1951 г. в Херсоне. Учился в ГМПИ им. Гнесиных, на Высших литературных курсах. Автор поэтических книг “Сквозь восходящее пламя печали” (М., 1993), “Романс навыворот” (М., 1994) и “Шестикрыл” (Алма-Ата, 1995). Рассказы и повести печатались в журналах “Знамя”, “Континент”, “Москва”, “Согласие” и др. Живет в Подмосковье.
Приносить извинения – это великое искусство!А талант к нему – увы – большая редкость!Гениальность в области принесения извинений даст вам все – престижную работу и высокий оклад, почет и славу, обожание девушек и блестящую карьеру. Почему?Да потому что в нашу до отвращения политкорректную эпоху извинение стало политикой! Немцы каются перед евреями, а австралийцы – перед аборигенами.Британцы приносят извинения индусам, а американцы… ну, тут список можно продолжать до бесконечности.Время делать деньги на духовном очищении, господа!
Коллекции бывают разные. Собирают старинные монеты, картины импрессионистов, пробки от шампанского, яйца Фаберже. Гектор, герой прелестного остроумного романа Давида Фонкиноса, молодого французского писателя, стремительно набирающего популярность, болен хроническим коллекционитом. Он собирал марки, картинки с изображением кораблей, запонки, термометры, заячьи ланки, этикетки от сыров, хорватские поговорки. Чтобы остановить распространение инфекции, он даже пытался покончить жизнь самоубийством. И когда Гектор уже решил, что наконец излечился, то обнаружил, что вновь коллекционирует и предмет означенной коллекции – его юная жена.
«Да или нет?» — всего три слова стояло в записке, привязанной к ноге упавшего на балкон почтового голубя, но цепочка событий, потянувшаяся за этим эпизодом, развернулась в обжигающую историю любви, пронесенной через два поколения. «Голубь и Мальчик» — новая встреча русских читателей с творчеством замечательного израильского писателя Меира Шалева, уже знакомого им по романам «В доме своем в пустыне…», «Русский роман», «Эсав».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.