Комната с видом на звезды - [78]

— Надеюсь, там же, где и Настя, — сказала я. Меня злил этот бессмысленный разговор. Утекало драгоценное время, и от этого я нервничала еще сильней.

— Она написала ему, что с ней что-то случилось на белом заводе, и он поехал к ней.

— Белый завод, — Афанасьев приложил руки к лицу и с силой провел по линии лба, словно пытаясь избавиться от него.

— Что все это значит? — спросила я, понимая, что они не просто так интересуются судьбой Андрея.

— У вас счастливый день, — ответил мне Одинцов. — Я подвезу вас до завода. Выйдет быстрее.

* * *

Мы покинули институт и направились во внутренний двор. Впереди всех шел Константин Александрович. Сзади, орудуя своей тростью не хуже, чем это мог бы сделать старина Гендальф, не отставал Юрий Витальевич. Позади всех шла я. Мы приблизились к стоящей во дворе машине Одинцова. Как я уже говорила, в машинах разбираюсь очень плохо. С того момента ничего не поменялось, и я по-прежнему не могла опередить, на чем именно разъезжает наш профессор анатомии. Однако его автомобиль выглядел нереально круто. На языке уже вертелась колкость про маленькие зарплаты преподавателей, но я удержалась и промолчала.

Едва мы сели в салон, Константин Александрович завел мотор и стал выезжать. Я сидела сзади. Лица преподавателей выглядели хмурыми, а я всегда боялась мужчин с такими лицами. Однако все же рискнула задавать вопросы.

— Кто-то расскажет мне, в чем дело? — начала я.

— Что вас интересует? — проскрипел Афанасьев.

— Почему вы мне помогаете?

— Я объясню, и вам станет понятней, — вмешался Одинцов. — Дело в том, что гораздо безопасней держать вас в поле зрения. Ведь вы бы все равно отправились на завод, не так ли? Наше чуткое руководство предостережет вас от совершения глупостей, которые вы намерены сделать. Это понятно?

— Я поняла только то, что вы выставляете меня непроходимой дурой.

— Отнюдь, — покачал головой Одинцов. — В этой истории у вас главные лавры. Хоть вы пока об этом и не догадываетесь.

Я разозлилась. Константин Александрович держался невозмутимо и как всегда немного посмеивался.

— В искусстве пикировки вам нет равных, — вспылила я. — А вы, Юрий Витальевич, опять рассказали мне не все?

— Какой неприятный пасквиль на мою голову, — заметил профессор, хоть разыграть досаду у него не вышло. — В тот вечер я сам не знал большего. Дело в том, что о смерти заведующего тем отделением я узнал довольно скоро, почти тем же утром. Надо же, убийство врача в собственном кабинете!

— Громкое дело! — проговорил Одинцов. Он гнал машину так быстро, что я не успевала прочесть надписей ни на одном рекламном щиту.

— Оглушительное, я бы сказал! — подтвердил Афанасьев. — Я стал думать, случайность ли это? Ведь он был лечащим врачом Вари. В итоге я пришел к выводу, что не у всех деревьев одни корни. А потом вы рассказали мне о еще одном сыне Вари. Сперва этот факт меня не тронул. Что ж удивительного, если молодая привлекательная женщина и врач состояли в связи? Я мог предположить это. Видно, Краснов был хорошим человеком, приводил потом мальчика к матери. Одним словом, старался помочь. Кому могло понадобиться убивать такого святошу? А потом эта фотография в читальном зале…

— Пугающее, должно быть, зрелище, — проговори Одинцов, и мы молча согласились с этим высказыванием. Я еще не забыла серый с помехами экран, возникший из темноты зала.

— Кто-то нарочно пытался вернуть нас к событиям того времени, когда все мы были молоды, — продолжал Афанасьев. — Когда случилось несчастье с Варей. Очевидно, что история вышла за пределы доверенных лиц. Но кто мог узнать? Ни я, ни Света, ни Лида, — мы не стали бы никому рассказывать об этом. Кормышов не в счет, он ничего не знает. Варя — надежно заперта. Так кто же был настолько неуловим, что воспользовался доверием врача, убил его и остался непойманным? Кто так умен и изворотлив, что отключил свет, сделал снимок и прислал его нам? Кто узнал обо всем?

Я поразилась выводам, к которым меня подводил Юрий Витальевич

— Второй сын Вари?! — пораженно спросила я.

— Невероятно, правда? — у Афанасьева даже получилось усмехнуться.

— С чего вы это взяли? — не понимала я. — Думаете, он убил родного отца?

В зеркале я заметила, как рот Одинцова скривился в усмешке, а Юрий Витальевич покачал головой.

— Кристина, ваше изумление по этому поводу можно объяснить только молодостью и отсутствием какого-либо жизненного опыта, — вздохнул последний. — Не забывайте, кем был этот мальчик. Сыном женщины, что сошла с ума. Тесное общение с матерью явно не пошло ему на пользу.

То ли история была слишком запутанной, то ли логика на сегодня оставила меня.

— Я все равно не понимаю.

— Все эти дни я думал о вашем рассказе, — продолжал Афанасьев, не удивленный моим вопросом. — И мне пришла в голову мысль узнать о сыне Вари хоть что-то. Мальчик наверняка носил фамилию отца. Тот факт, что в определённом возрасте он перестал навещать мать, могло говорить, что его отдали учиться или увезли отсюда. Пришлось сделать несколько звонков, прежде, чем я нашел знающих людей. Оказалось, что мальчик в самом деле существовал и по документам являлся сыном Краснова. Его назвали Сережей. Мальчика отослали учиться в Москву, в пансион Ломоносова. Затем он продолжил обучением в самом МГУ. У парня был успехи по всем фронтам. Потом устроился на работу, долгое время жил то в общежитии, то на съемной квартире. Последние пять лет поселился в Подмосковье. За квартиру всегда платил вперед. И вот примерно месяц назад хозяева несколько дней не могли ему дозвониться. Пришли в квартиру, а там пусто. Решили, что-то стряслось, и написали заявление в полицию о пропаже человека. Сергея Краснова до сих пор разыскивают, но пока не преуспели.