Комната с видом на звезды - [70]

— Ну, что, поехали? — он спросил это громко, будто для всех, но взглянул на меня и улыбнулся. Мы все кивнули, и я первым делом попыталась забраться на заднее сиденье. Но Спирин открыл переднюю дверь и произнес:

— Надеюсь, ты откажешься от этой задумки. Впереди ехать гораздо удобнее.

В такой машине, на мой взгляд, было удобно ехать в любом месте. Даже, наверное, в багажнике, но я не стала распространяться на этот счет и села на предложенное место. Андрей, Настя и Максим сели сзади. Спирин завел машину, и мы двинулись в сторону загородной дороги.

— Ну, что, пьянка уже началась? — подал голос Андрей.

— О чем речь, любезный? — возмутился Спирин. — У нас все прилично, никаких пьянок. Культурно отдыхаем.

— Ой, ладно, — махнул рукой Андрей. — Знаю я этот культурный отдых, не в первый раз еду.

— Хватит пугать девчонок, — засмеялся Олег.

— Меня ничем не напугать, — заявила Настя.

— Разумеется, — не сомневался Олег. — Чтобы встречаться с Сажневым, нужно иметь мужество.

— Попрошу здесь! — воскликнул Олег, когда все мы засмеялись.

— Макс, ты еще помнишь историю на экзамене по философии? — спросил Спирин.

— Такое сложно забыть, — заметил Максим.

— А что ты сделал, Андрей? — спросила я, чуть повернувшись назад. Каем глаза удалось заметить лицо Максима, которое показалось мне отстранённым и задумчивым.

— Да он скатывал свой билет с телефона, причем на глазах у препода, — сообщил Олег. — Если бы ты видела его дикое лицо в тот момент.

— Я бы даже сказал дичайшее, — добавил Давыдов, на мгновенье отведя взгляд от проносящегося за стеклом пейзажа. Андрей и Настя хохотали, хоть Сажнев и пытался как-то оправдываться. — Парень перенервничал, зашел на экзамен, взял билет у секретаря и уселся готовиться. Потом понял, что препода не видно и телефон достал. А препод сидел на задней парте.

— Погоди, он что, его не заметил, получается? — удивилась я.

— Именно, — кивнул Олег. — Прикинь, сидит в телефоне копается, а препод на него спокойной смотрит. Потом Андрей в себя пришел и увидел философа.

— И что он сделал?

— Да что сделал… — вздохнул Олег.

— Сказал хихихи, — произнес Максим голосом, в котором не звучало ни капли смеха.

— Потом наш герой подхватил все свои вещички и вышел из кабинета, — закончил историю Спирин.

— Ты философия завалил? — спросила Настя у своего парня.

— Нет, он мне потом разрешил последним зайти и кое-как на тройку вытянул, — сказал Андрей.

— Он тебя про Платона, кажется, спрашивал? — припомнил Максим.

— Про него, родимого, — хмыкнул Андрей. — До сих пор этот мир идей и мир вещей в голове… У тебя тут какой-то хлам валяется. Прям подо мной!

И Андрей принялся выуживать откуда-то листы бумаги, квитанции, чеки. Я сомневалась, что трогать это все благоразумно, тем более, машина принадлежала отцу Спирина. Но Олег не разозлился, а лишь мельком бросив взгляд на заднее сиденье через зеркало, покачал головой.

— Лучше ничего не трогай, — сказал он.

— А что с этим делать? — озадачился Сажнев, набравший уже кучу бумажек. Максим молча забрал их у него и положил на панель у заднего стекла.

— Сожги как мост[5], — усмехнулся Олег, и машина повернула налево. Я с удивлением услышала этот короткий, но знакомый оборот, который, как и все подобные фразы, клеймом впивается в память.

— Внеклассное чтение поощряется? — спросила я у Олега.

— Отчасти, — его мягкий взгляд улыбался. Похоже, Бродский только что незримо сблизил нас. — Если считать в качестве поощрения философский настрой.

— Это немало, — заметила я.

— Особенно когда едешь в утреннем автобусе, и бабушка-божий-одуванчик проклинает тебя со спины, — добавил Олег. — При это она держится за тебя!

— А ты не стесняйся, в любой непонятной ситуации зачитай Бродского, — посоветовал Максим.

— Что-нибудь философское?

— Что-нибудь вроде не выходи из комнаты, — проговорила я.

— Не ходи в поликлинику, — добавил Олег.

— Вы прям врачи от Бога! — восхитился Андрей.

— Это нормально, что я ничего не понимаю? — поинтересовалась Настя, и мы все засмеялись. Компания получилась душевной, остроумной и не лишенной здорового юмора.

— Забей, элита говорит о высоком, — махнул рукой Андрей.

Олег повернулся ко мне и, пока Андрей с Настей прикалывались, негромко сказал:

— Приятно знать, что хорошие стихи не вымирают, и у них еще остались почитатели.

— Хорошие стихи обновляют душу, — кивнула я.

— Стихи и путешествия, — согласился Олег. — И музыка. Максим часто играет для тебя?

Я вновь обернулась на заднее сиденье, туда, где сидел Давыдов и холодным взглядом окидывал дорогу. Одна его рука, согнутая в локте, опиралась на обивку дверцы, и очертания кисти отчетливо выделялись в темном салоне. Такая рука, без сомнения, могла бы принадлежать пианисту или скрипачу. Я знала, что Давыдов играет. Мучает гитару, как он шутил порой. Но он ни разу не играл при мне кроме тех летних вечеров, когда мы собирались большой компанией у старой школы, и он подыгрывал нашим ребятам несложные аккорды.

— Не так часто, как хотелось бы, — сказала я, и один Максим уловил в моем голосе иронию.

— Я к твоим услугам, — усмехнулся он. — Если захочешь послушать меня чуть чаще, чем никогда, обращайся.