Комната с видом на звезды - [55]

— Прости, я опоздала, встряла в институте…

Давыдов, не дослушав, засмеялся и жестом пригласил меня сесть в кабинку качелей напротив него.

— У тебя глаза горят, — заметил Максим, пристально глядя на меня. Я сделала непонимающий вид, ожидая подвоха.

— Я недавно гипертиреозника такого смотрел, — продолжал Давыдов, и я захохотала. Это, кажется, был не комплимент.

— Себя давно видел? — спросила я.

— О, — парень неопределенно махнул рукой. — Я уже с сентября выгляжу как стабильный зомбак от этого недосыпа.

— Зомбак от недосыпа это я, — мне не хотелось отдавать Давыдову свое место в очереди. — Скоро покроюсь мхом и пущу корни в анатомичке.

— Не знаю, — спокойно улыбнулся Максим. — На вид ты очень хороша.

— Опять сарказм? — мне стало смешно. Я не могла в серьез обижаться на слова друга.

— Ты удивишься, — качнул головой он, и я решила, что соревнование в сомнительных остротах пора прекратить.

— Я здесь как раз за этим. Так что на самом деле произошло с врачом?

Максим вышел из кабинки качелей и предложил пройтись. Снова ступая по дорогам нашего города, я чувствовала себя влюбленной и живой. Не знаю, как я не видела этого раньше. Это странно, ведь у нас с Максимом было целое лето. И много других месяцев, что скрепляли нашу дружбу. А теперь, когда столько условностей разделяло нас, я не могла поверить, что оказалась такой глупой.

Давыдов рассказал, что в то утро он приехал в пансионат одним из первых. Но заведующий был уже мертв, и медперсонал сообщил об этом в милицию. Приехало два сотрудника. Максим не сразу понял, зачем они здесь, но, услышав отрывочные фразы об убийстве, решил держаться к ним поближе. Двух врачей из отделения пропустили в кабинет заведующего. Остальные стояли у двери и с любопытством заглядывали внутрь, пока один из сотрудников не попросил всех уйти. Максим, который в белом халате ничем не отличался от других работников больницы, крутился поблизости. Ему удалось увидеть, что тело Краснова находится в рабочем кресле.

— Удар ножом в живот, — услышал парень голос одного их милиционеров. — Где судмедэксперт?

— Едет, — ответил другой, видимо, помощник. — Думаете, его кто-то из психов прибил?

— Сомневаюсь, — проговорил следователь. — Такое впечатление, что он обнимал убийцу, и тот неожиданно всадил лезвие… Он знал преступника, более того, доверял ему и был в близких отношениях.

— Думаете, это баба?

— Черт знает, щас все осмотрим и допросим людей, потом будем думать…

Больше Максиму ничего не удалось узнать, потому что приехали другие ребята. Врач, который должен был вести занятие, все отменил и отпустил студентов.

— Я, конечно, никому не стал об этом говорить, — признался Максим. — Очень это странно все.

Мы зашли в один из дворов и сели на деревянную резную лавочку. Становилось чуть холоднее. Нас окружали девятиэтажные дома, во многих окнах которых уже зажегся свет. По глухим теням, мелькавшим порой в проемах окон, можно было догадаться, как люди, вернувшиеся с работы в дом, проводят этот вечер. Кто-то окружен, семьей. Кто-то, напротив, совсем один. За каждым таким окном была история, и мне казалось, что я могу узнать каждую из них, стоит лишь прислушаться.

— Не то слово, — проговорила я. — А я сегодня вечером разговаривала с Анатолием Степановичем, и ты не поверишь, что удалось узнать.

Опуская детали, я рассказала Максиму все, что знала и, надо заметить, Давыдов оказался поражен теми далекими событиями, развернувшимися в стенах нашего института.

— Ну что, ты понял? — спросила я, окончив рассказ.

— Понял что? — Максим принялся тереть глаза. — Что Варя и Остапова один и тот же человек? Ты к этому вела?

Я немного смутилась. Пока эта мысль была в моей голове, она казалась вполне разумной, но стоило ей прозвучать, как она растеряла часть своего смысла.

— И на чем это основывается? — продолжал Давыдов.

— На том, что обе свихнулись, им делали кесарево, и обе напевали жуткую колыбельную, — проговорила я. Максим пожимал плечами.

— Ну… В принципе, может сложиться, — протянул он. — Выходит, болезнь Вари началась в молодом возрасте. Она вышла замуж, через какое-то время с ней случился приступ, ее нашли в подсобке. Она рожает ребенка, потом снова сбегает в подсобку уже с малышом, после этого муж помещает ее в дурдом, а сам переезжает в Москву с ребенком.

— Или без, — сказала я. — Мы не знаем, зачем она взяла мальчика в ту ночь с собой.

— Думаешь, она хотела что-то с ним сделать?

— Кто знает, Кормышов видел на полотенце следы крови.

— Он видел темные пятна, — поправил Максим.

— Щас убью! — пообещала я. Давыдов преднамеренно опровергал все мои предположения, и я начинала злиться. Теперь же Максим, захохотав, примирительно поднял руки вверх.

— Ладно, прости, но мне непонятно, для чего менять имя жены, — сказал парень. — В сущности, это ни на что не повлияло. Он уезжал в другой город, где его никто не знал. Чтобы сменить все документы, потребовалось бы задействовать какие-то связи.

— Ты прав, — кивнула я. — К тому же, с новыми документами он не смог бы беспрепятственно навещать ее в больнице. Пришлось бы ставить в известность кого-то из врачей.

— Может, он и не собирался ее навещать, — предположил Давыдов. — Если она и правда сделала что-то с сыном, его единственным желанием было бы забыть этот кошмар. Вряд ли она оставалась для него женщиной, которую он любил.