Комната с видом на звезды - [53]

— Простите? — мужской голос глухо прозвучал рядом. — Я вас знаю.

Толя медленно повернул голову и увидел перед собой высокого мужчину, молодого и статного, в белом хирургическом костюме и наброшенном сверху халате.

— Вы сторож из института, ведь так? Это вы нашли мою жену.

Кормышов не успел подтвердить или опровергнуть это, но умом он уже понимал, что перед ним муж Вари. Как-то он уже бывал в институте и мельком видел Толю на сторожевой вахте. Сейчас сознание обострило его разум, и он, зная, что именно молодой сторож помог его жене, вспомнил его лицо. Врач порывисто и крепко обнял Толю, бормоча благодарность за спасение жизни ребенка и Вари.

— Вы пришли к ней? Пойдемте, — мужчина повел Толю за собой. В каком-то помещении он дал ему странные тканевые футляры, которые следовало натянуть поверх сапог, и большой, пахнущий едким медицинским раствором, халат. В таком обмундировании Толю уже могли пропустить на этаж отделения, но, конечно же, не в палату. Туда не разрешалось зайти даже мужу Вари, поэтому Кормышов мог смотреть на девушку сквозь небольшое стеклянное окошко в палате.

Когда они уже приблизились к палате, другой врач позвал мужа Вари, поэтому перед стеклянным окошком молодой сторож оказался один. Он видел, что Варя лежит на кушетке, повернув голову в другую сторону. Ей принесли ребенка, и сейчас она нежно прижимала его к себе. Подойдя вплотную, Толя услышал неразборчивые слова, доносившиеся из глубины палаты. Как мог, парень напрягал слух и наконец понял, что это Варя тихонько напевает. Толя пытался разобрать слова, и когда у него это получилось, парень почувствовал, как его ноги становятся ватными. Это была страшная колыбельная, от которой холодело в груди

…Ночь темна. Окончен путь.

Только им нельзя уснуть.

Бродят, бродят по земле

Души, спящие во мгле.

Вот они уже пришли,

У дверей стоят, смотри!

Зло, таившееся в снах,

Отразится в зеркалах.

Манит бездна темных сил,

Ждет, чтоб ты их сам впустил.

Ты замри, закрой глаза,

И сиди так до утра.

Стоит лишь взглянуть назад,

В твою душу хлынет ад!

Стоит лишь взглянуть вперед,

Сердце сразу же замрет!

Солнце всходит из-за крыш,

Спи спокойно, мой малыш…

Внезапно девушка, оборвав песню, словно почувствовала присутствие постороннего. Она резко повернула голову, и ее глаза впились в Толю. Никогда он не сможет забыть ее чудовищно бледное, осунувшееся лицо. Под огромными глазами, в которых зрачок почти закрывал радужку, пролегли синие тени. Что-то безумное, чуждое привиделось Толе в ее облике, будто это не милая Варя, которую он видел много раз, лежала сейчас по ту сторону стекла.

Может, от усталости, или от новой волны безотчетного страха, колотящего парня, Толя упал на пол. Его уставшему мозгу было необходимо отключиться от всего, что он увидел.

* * *

Кормышову снова потребовалось несколько дней, чтобы забыть мрачную песню Вари и ее нечеловеческие глаза. Но время шло, и оно уносило остроту этих воспоминаний, будто неспешная река, медленно подтачивающая горные породы. Чтобы не случилось в прошлом, нужно было жить дальше.

До конца этого учебного года Толя больше не видел Варю. Но в августе произошло последнее событие, ставшее точкой этой затянувшейся драмы. К счастью, его свидетелем Толя не стал. В ту ночь в институте дежурил сменщик Кормышова.

Парень приходил на дежурство к семи утра. Обычно институт в это время казался пустынным и заброшенным местом, запертым на все замки. День обещал быть жарким, ведь уже сейчас воздух пропитался тяжелым и влажным зноем. Подходя к корпусу, краем глаза Кормышов заметил стоящую невдалеке машину. Он подумал, что кто-то решил приехать на работу слишком рано, но в общем это было не его дело, и он сразу же забыл о машине. Намереваясь поскорее попасть в здание, где старые стены сохраняли освежающий холод, Кормышов достал из кармана связку ключей. Но уже через мгновение он понял, что ворота не заперты. Толкнув их рукой, сторож вошел на территорию института и осмотрелся. И снова пришло это чувство страха, парализующее все тело. Толя ощутил витающий в воздухе запах опасности. У Кормышова было такое же состояние, когда он нашел в подсобке истекающую кровью Варю. Теперь же чутье подсказывало, что та история получила свое продолжение.

Молодой сторож вошел через главный вход, оказавшийся незапертым. Первым делом он заглянул в сторожевую каморку, но никого не нашёл там. Тогда он бросился к входу, что вел в подсобку. Открыв дверь и оказавшись на верхних ступенях лестницы, Толя заметил, что подсобка освещена сильнее, чем это бывало всегда. Парень спустился и увидел, что дверь входа с улицы распахнута, и утренний свет заполняет некоторое пространство комнаты. Но ни здесь, ни во внутреннем дворе по-прежнему никого не было. В растерянности Толя вернулся наверх, понимая, что старик рано или поздно вернется в сторожевую комнату. Но еще раньше он сам увидел старика через окно. Сменщик Кормышова был не один. Все его спутники направлялись к воротам института, и, хоть Толя видел их со спины, все равно смог узнать ребят. Юра Афанасьев нес на руках девушку, одетую в длинную ночную рубашку, и по тому, как вяло свисала ее рука, Кормышов почему-то с ужасом подумал о смерти. Рядом шла Света. Было видно, что она собиралась в спешке, и ее волосы, всегда убранные на затылке в пышный пучок, сейчас темной волной разметались по спине. На руках она несла ребенка, что был завернут в светлое покрывало. Когда Света повернулась в пол-оборота к окну, Толя заметил темные бордовые пятна на этом покрывале. Рядом с ними была еще одна девушка. Ее светлые волосы также были распущены, и парень не мог понять, кто же она. Сперва ему почудилось, что это Варя. Потом он решил, что это вторая подруга Светы. Правильного ответа Толя, конечно же, не мог знать.