Коммунизм своими руками - [35]

Мы попытаемся посмотреть, как строится презентация, коммун, как в этих публикациях представлена точка зрения самих коммунаров, как показаны развитие и внутренняя организация коммун, результаты их хозяйственной деятельности, их социальные и человеческие достижения. Ведь фактически коммуны предлагали своим участникам новую модель общества, в рамках которой и школьное обучение детей, и принципиально иная роль женщины, и обучение взрослых — все это, казалось бы, позволяло заложить основы новой крестьянской культуры, утверждавшей себя в столкновении с традиционной культурой зажиточного крестьянства. Публицистическая окраска предлагаемой информации о коммунах подчинена задаче облегчить существование коммун в условиях изменчивой официальной политики.

Один из разделов книги Ш. Фитцпатрик о крестьянах сталинской шохи красноречиво назывется «Потемкинская деревня». Под «потем-кииством» автор имеет в виду идеализированные и искаженные представления государства о сельской жизни, как они проявлялись в 1930-х годах. В выступлениях Сталина говорилось не о мире, каким он был, а о том, каким он должен был стать. «Образом этого мира заменял картину реальной жизни метод социалистического реализма в литературе и искусстве. [...] Потемкинская деревня обладала всеми благами и высокой культурой, каких не было и в помине в настоящей российской деревне; крестьяне там были счастливы и не думали возмущаться советским строем; там царил вечный праздник и всегда светило солнце. Именно потемкинскую деревню можно было увидеть в кино. [...] Многие публичные ритуальные действа с участием настоящих крестьян, как, например, всесоюзные съезды колхозников-ударников или стахановцев, наделе служили изображению потемкинской деревни. Роли крестьян в этом спектакле играли не профессиональные актеры, а, если можно так выразиться, профессиональные крестьяне, специализировавшиеся на воплощении образа советского крестьянства».¹⁶⁵

Фитцпатрик, изучавшая, в частности, письма в «Крестьянскую газету» и описавшая стратегии приспособления крестьян к советской власти, отмечает, что спрос на «потемкинских крестьян» был не только на уровне центральной власти: «Местные газеты помещали фотографии, на которых стахановки районнного масштаба доили коров или внимательно слушали речи на собрании в районе. [...] Потемкинство имело место и в практике повседневной жизни деревни, а именно на многочисленных формально проводившихся колхозных собраниях, представлявших собой главное культурное достижение, связанное с коллективизацией».^{166 Дальше Ш. Фитцпатрик пишет о том, что потемкинство предоставляло крестьянам новые возможности для манипулирования начальством, заинтересованным в поддержании этого образа.}

Корни этого явления, многое объясняющего как в жизни советской деревни, так и в текстах, посвященных этой жизни, очевидно, восходят к более раннему периоду, когда только создавался тот особый советский дискурс, который постепенно вытеснил из печати сколько-нибудь достоверную информацию о происходящем в реальности. Мы попытаемся показать, из чего формировался «потемкинский» образ в более ранний период, преимущественно в 1920-е годы, при этом фокусируясь не на деревне в целом, а на коммуне как образцовой форме коллективного хозяйствования. На расхождение реальности и ее представления в этот период указывали еще некоторые публикации. На них опирается, в частности, Роберт Уэссон: например, он цитирует советского автора, обследовавшего в 1927—1928 годах 13 колхозов, из которых 7 формально были коммунами, но настоящая коммуна была только одна, — и та существовала на уставе артели.¹⁶⁷

В первом варианте этой работы, в целом написанной в 1977 году, были использованы материалы, предоставленные библиотекой им. В.И. Ленина в Москве, а также библиотекой Университета Paris X в Нан-терре. Эти материалы были посвящены пятнадцати образцовым коммунам. При подготовке русского варианта многие разделы были существенно переработаны с опорой на целый ряд публикаций, которые появились за прошедшие с тех пор годы. В этом варианте работы мы периодически используем данные и по другим коммунам, опираясь на более широкий круг источников, — в тех случаях, когда они могут пролить свет на новые аспекты обсуждаемых материалов.

Охарактеризуем кратко образцовые коммуны, данные о которых составляют основной корпус материалов — монографические очерки о коммунах, изданные отдельными брошюрами с 1923 по 1933 годы. Они разнообразны по своим характеристикам и расположению (все, за исключением одной коммуны, находятся в европейской части страны), по обладают важными общими характеристиками, которые позволяют судить о том, что было принадлежностью статуса «образцового» хозяйства, — в частности, какие подробности истории коммуны было разрешено включать в такую публикацию.

«Кудрово» (Ленинградская область).^{168 Коммуна была основана в 1918 году тремя бедняцкими семьями (всего 26 человек) под Лугой, в Петроградской губернии. Один из основателей был большевиком. В условиях военного коммунизма развитие коммуны шло медленно. В 1926 году коммуна распадается, но в шести километрах от Ленинграда появляется новая коммуна «Кудрово-2». Коммуна специализируется на мясомолочном животноводстве и овощеводстве. В 1929 году, отвечая веяниям времени, коммуна укрупняется, соединившись с двумя соседними артелями, и число участников достигает 212 человек. Близость Ленинграда накладывает свой отпечаток на деятельность и организацию коммуны.}