Коммунизм - [34]

Отношения между нацизмом и коммунизмом были куда сложнее, чем можно судить по их внешне непримиримой враждебности. Эти движения не только озлобленно противостояли одно другому, но и сотрудничали между собой.

Прежде всего, у них был общий враг, а именно — либеральная демократия с ее приверженностью гражданским правам, частной собственности и миру. Оба тоталитарных режима относились к человеку как расходному материалу для строительства нового общественного порядка и созидания «нового человека». В отличие от Советского Союза, нацистская Германия терпела частную собственность, но относилась к ней как к праву, которое отнюдь не священно, а может быть в любую минуту отменено, и регулировала ее скрупулезно на пользу государства. Оба режима с презрением относились к пацифизму: по словам Ленина, «лозунг мира» это «обывательский, поповский лозунг». Придя к власти, Ленин настаивал на невозможности сосуществования между коммунизмом и «империализмом»: один или другой должен победить, а пока этого не произошло, «ряд самых ужасных столкновений между Советской республикой и буржуазными государствами неизбежен»[8]. Что касается Гитлера, то прославление им милитаризма и целеустремленное строительство германских вооруженных сил в порядке подготовки к войне слишком хорошо известны и не требуют доказательств.

Но сходства между нацизмом и коммунизмом было еще больше. Гитлер извлек огромные выгоды из существования советского государства, используя его и как угрозу для запугивания немецких избирателей, и как образец для подражания в становлении своей диктатуры. Одним из факторов, использованных им в ходе решающих выборов 1932-33 годов, приведших его к власти, был страх захвата власти коммунистами. По его просьбе рейхстаг вручил ему чрезвычайные полномочия, возложив на коммунистов вину за поджог здания рейхстага. Указ о защите народа и государства, который подвел юридическую базу под гитлеровскую диктатуру, просуществовавшую до краха Третьего рейха в 1945 году, ограничивал личные свободы, свободу печати, собраний и объединений, а также право частной собственности и узаконил ее конфискацию. Эти меры, не имеющие прецедента на Западе, но хорошо известные историкам ленинской России, официально наделяли фюрера неограниченной властью, какой де-факто пользовались правители Советского Союза.

Гитлер нашел в Советском Союзе готовую модель однопартийного государства, с помощью которой он осуществлял власть, возложенную на него мартовским указом 1933 года. Этот тип государства традиционно именуется «тоталитарным», термином, введенным итальянским диктатором Бенито Муссолини для обозначения своего фашистского режима. Тоталитарное государство ставит своей целью уничтожение всяких различий между собой и гражданами (обществом), проникая во все сферы организованной жизни и контролируя их. Оно достигает этой цели с помощью правящей партии, которая пользуется политической монополией и управляет, полагаясь на тайную полицию, наделенную неограниченными полномочиями. В таком государстве закон является не средством защиты личности, а механизмом государственного управления.

В последние годы некоторые политологи на Западе стали отрицать реальность тоталитарной модели на том основании, что ни одно государство никогда не могло добиться той степени контроля, какую предполагает данная концепция. Даже в сталинской России, утверждают они, поневоле допускалось существование различных групповых интересов и в какой-то мере учитывалось общественное мнение. При всей справедливости подобных возражений понятия тоталитаризма они не разрушают. Все политические определения относительны. Говоря словами гарвардского политолога Карла Дж. Фридриха,

Историческая уникальность любой конфигурации не означает, что она «полностью» уникальна, потому что ничто не уникально. Все исторические явления относятся к широкому классу аналитических объектов… Достаточно неоднородная структура различных элементов… создает историческую уникальность[9].

Так, «демократия», то есть власть народа, как давно было отмечено, поддается особому влиянию элит и лоббистов. Никогда не существовало неограниченно свободного рынка, заложенного в понятие капитализма: даже в условиях наименьшего государственного вмешательства в экономику в середине девятнадцатого века правительства в некоторой степени ограничивали и регулировали частное предпринимательство. Тот же стандарт применим и к тоталитарной модели.

Амбиции тоталитарных режимов настолько велики, что оказываются недостижимыми в полном объеме. Но даже когда они реализуются частично, создаются условия, совершенно отличные от самых автократических режимов прошлого:

Поскольку тоталитарное правление стремится к невозможному и желает распоряжаться личностью человека и его судьбой, оно может быть реализовано только фрагментарно. В самом его существе заложена недостижимость цели в ее полном виде, оно поневоле должно остаться тенденцией, претензией… Тоталитарное правление не есть глубоко продуманный порядок, работающий с равной эффективностью во всех своих звеньях. Таким он хотел бы быть и где-то он может приблизиться к идеалу, но, если рассматривать его в целом, его претензия на власть реализуема лишь в расплывчатом виде, с разной степенью интенсивности в разное время и в разных жизненных сферах; при этом тоталитарные и нетоталитарные черты всегда переплетены. Но именно поэтому последствия притязаний на тоталитарную власть столь опасны и гнетущи: они столь расплывчаты, столь неисчислимы и столь трудно очерчиваются… Это искажение проистекает из неосуществимого притязания на власть: оно характерно для жизни при таком режиме и затрудняет ее понимание посторонними