Коммунисты - [17]

В дневные часы кинотеатры полны одиноких женщин.

II

Усадьба Лертилуа невелика, зато у них просторный, превосходно распланированный одноэтажный дом, и так красиво его осеняют зонты двух огромных пиний[35]. Садовники живут в сторожке у дороги, и оттуда к дому сбегает сад, спускаясь затем, по красноватому склону к самому морю… Свой собственный пляж. Вся эта полоса побережья у мыса Антиб — семейное владение, тут живут только родственники. Правда, сначала они ненавидели друг друга, но в конце концов все уладилось.

Орельен и Жоржетта обосновались на клочке земли, служившем предметом спора при разделе наследства между Арно и Барбентанами, — те и другие после окончания войны почувствовали смутные укоры совести в отношении Орельена Лертилуа. Прежде все это поместье принадлежало старику Кенелю, богачу, в начале века державшему в своих руках все парижские такси. Его вилла — бело-розовая махина с аркадами[36] и пальмами, взобралась высоко-высоко, к чорту на рога. Когда Бланшетта, дочь Кенеля, вышла замуж за Эдмона Барбентана, за красавца Эдмона, как его называли, они построили возле соседней бухточки домик с террасами, где Бланшетта живет и теперь со своим вторым мужем, Адрианом Арно. А Эдмон Барбентан женился на Карлотте, вдове Кенеля, своего бывшего тестя. Любопытная карусель! Установлению добрососедских отношений она не способствовала. Года три-четыре родственники не кланялись друг другу. Но так как обе дочери Эдмона от первого брака, Мари-Роз и Мари-Виктуар, остались с матерью, то пошли бесконечные истории с разделом наследства. Потом установился некий modus vivendi[37], и в конце концов Эдмон Барбентан и не вспоминал, что Адриан Арно увел у него Бланшетту, а Бланшетта уже больше не сердилась на Карлотту — ни за отца, ни за Эдмона.

Весной 1939 года стояла такая мягкая, такая солнечная погода, что можно было позабыть обо всем на свете. Мари-Виктуар не разлучалась со своей закадычной подругой Жоржеттой. С тех пор как старшая сестра вышла замуж, Мари чувствовала себя чужой в доме матери и отчима. Оба они ей непонятны — у них на уме только деньги. Бланшетта никак не могла примириться с тем, что пришлось выделить Карлотте вдовью часть из наследства Кенеля, и как будто стремилась наверстать упущенное; Адриан для этого был очень подходящий человек, и он состоял при ней скорее в роли приказчика, чем мужа, несмотря на солидную осанку, появившуюся у него к сорока годам. Мари-Виктуар дышится привольно только в доме Жоржетты. Ей двадцать один год, а Жоржетте пошел тридцать первый, у нее двое прелестных ребятишек — мальчик и девочка, и с ними все еще как будто играешь в куклы. Почти круглый год Жоржетта живет в своей вилле, придумывая всяческие предлоги, чтобы не возвращаться в Лилль, а самый удобный предлог — здоровье детей. Орельен в Лилле управляет фабрикой — тоже семейное владение — и когда может, приезжает навестить своих… Жоржетта — высокая спокойная блондинка, любит живопись и вообще искусство, любит всякие красивые вещи; в тридцать лет уже начинает полнеть. Настоящая фламандка. Орельена она обожает. Это значит, что все остальные мужчины для нее не существуют, но она прекрасно обходится и без Орельена, раз у нее есть дом и дети.

Мари-Виктуар чувствовала бы себя вполне счастливой, если бы не ревность и зависть. Она не завидует своей сестре, выскочившей три года назад замуж за человека очаровательного, но, на взгляд Мари-Виктуар, очень уж пожилого — ему стукнуло тридцать пять. Она не ревнует мать, хотя единственная сердечная страсть Бланшетты — маленький Ален, родившийся от Адриана, а дочерей она не любит за то, что они от Эдмона, и только добросовестно заботится о том, чтобы у них было все необходимое. Мари-Виктуар не ревнует отца к его второй жене, Карлотте, потому что и за отца-то его не считает. Нет, она ревнует Жоржетту, хорошо зная, что занимает в ее сердце второе место, а на первом месте — Сесиль. Сесиль д’Эгрфейль ее ровесница, но вышла замуж сразу после свадьбы Мари-Роз, а сама Мари-Виктуар до сих пор сидит в девушках; к тому же муж Сесиль — Фред Виснер — очень привлекательный мужчина: бледное лицо, небольшая голова, волосы отливают золотом.

Мари-Виктуар прекрасно знала, что и своей дружбой с Жоржеттой она обязана только тому, что Сесиль — ее школьная подруга и с детских лет всегда гостила в доме Арно. Жоржетта как будто и не делала различия между двумя своими юными приятельницами, относясь к ним чуть-чуть по-матерински, но ведь Сесиль была много красивее, обаятельнее, живее и умнее Мари-Виктуар. И Мари-Виктуap это знала. Когда Сесиль возвращалась в Париж, Жоржетта иногда в рассеянности называла Мари-Виктуар «Сесиль», хотя они совсем друг на друга не похожи: Мари-Виктyap вышла в чернявую породу Барбентанов… Она обожала Сесиль, но завидовала ей. Завидовала тому, что у нее белокурые волосы, и даже тому, что лицо у Сесиль, если хорошенько приглядеться, немножко плоское… И еще было обидно, что на нее, Мари-Виктуар, Фред никогда не обращал внимания.

В эту зиму на вилле с аркадами были гости — Висконти с женой. Тот самый Висконти, известный депутат от Восточных Пиренеев. Супруги Висконти — приятели Барбентанов, но Карлотта с Эдмоном уехали в свое марокканское поместье, и Висконти не вылезают из дома Лертилуа. Черноглазый депутат с начесом на лбу а ля Дебюсси очень правится Мари-Виктуар. И зачем только он женился на такой дылде? Да еще она слишком уж дружна с Жоржеттой: у обеих пристрастие к декоративному искусству, ко всяким красивым вещам.