Коммунистические государства на распутье - [53]

Но есть в политике Румынии еще один аспект, в силу которого она могла бы претендовать на этот достойный зависти титул. Не вполне понятно, почему на XXII съезде КПСС Хрущев решил начать свой второй тур десталинизации. Но, по видимому, он хотел укрепить свою репутацию внутри страны и за границей, проводя политику политической и экономической разрядки. Эта политика стала одним из пунктов разногласий в советско-китайском конфликте. Поэтому он хотел, чтобы дух его внутренней политики нашел отражение и в Восточной Европе. Как правило, так оно и было. В этом отношении Польша, несмотря на свое отступление, все еще является ведущей страной. Кадар расценил XXII съезд КПСС как «зеленый свет» для проведения собственной политики в Венгрии. Новотному в Чехословакии грозит возможность оказаться опрокинутым силами, которые он против своей воли привел в движение. В Болгарии было по крайней мере эффектное начало. Даже в Восточной Германии предпринимаются некоторые попытки рационализации экономики, правда, Де лается это вместо десталинизации. Но в Румынии Георгиу-Деж сохранил жесткость, возможно, из какого-то болезненного, византийского страха перед народом, которым он правит, исходя из того, что ручей может быстро превратиться в поток. Хотя атмосфера в стране менее напряженна, чем в сталинские времена, Румыния все же остается репрессивным полицейский государством. К 23 августа 1964 года все политические заключенные, вероятно, были освобождены, но до полной десталинизации предстоял еще долгий путь. Реакция Георгиу-Дежа из XXII съезд КПСС представляется мастерским образцом влечения общественного внимания. Всю вину за эксцессы — даже он не мог их отрицать — Георгиу-Деж возложил на клику Анны Паукер, которая была разгромлена в 1952 году и (по его словам) окончательно исчезла со сцены с падением Кишиневского и Константинеску в 1957 году. Отталкиваясь от того факта, что в первые годы «москвичка» Анна Паукер была движущей силой в стране, Георгиу-Деж снял с себя всякую ответственность за преступления сталинистской поры и вдобавок заявил, что, поскольку Паукер «пала» в 1952 году, румынская партия фактически провела десталинизацию за год до смерти Сталина. Поэтому, мол, в конце 1961 года не было никаких оснований говорить о том, что было завершено еще в середине 1952 года![121] Высказавшись таким образом, он в следующие четыре месяца загнал оставшихся свободных крестьян в колхозы.

Георгиу-Деж не мог искренне откликнуться на ХХII съезд КПСС, не ставя себя под угрозу. Находясь так долго у власти, он не мог отвергнуть прошлое, не подрывая настояшее. Но, понимая это, Хрущев, по-видимому, все-таки был раздражен таким явным пренебрежением к его собственной политике. Будь румынский режим лояльным и уступчивым в других отношениях, Хрущев, возможно, и простил бы эти его действия. Но при сложившемся положении вещей это было еще одним отклонением от приемлемой нормы поведения.

К чему привела эта политика Румынии в ее отношениях с советским Союзом? Куда она приведет ее? Вот о чем прежде всего спрашивают, говоря о режиме Георгиу-Дежа.

Вряд ли можно сказать, что Румыния превращается во вторую Албанию. Достаточно взглянуть на карту: положение Румынии по отношению к Советскому Союзу уже само по себе оправдывает сомнение. Однако Георгиу-Деж бросил Советскому Союзу вызов по ряду важных вопросов. Во внутренней политике десталинизация, по его мнению, не нужна. Без особого шума, но совершенно явным образом по его инициативе начался широко распространившийся процесс дерусификации. Из-за его упрямства в СЭВе не были согласованы кремлевские планы региональной экономической интеграции. Что касается политики внутри коммунистического блока, то он использовал Китай для давления на Советский Союз или даже для его шантажирования. И в своей внешней (то есть выходящей за рамки блока) политике он проявил признаки независимости[122]. Он не стал делать большого секрета из того, что предпочитает хорошее новое оборудование западных фирм всему, что мог бы предложить Восток.

Будет, пожалуй, правильно предположить (как это уже делалось раньше в этой главе), что вызов Советскому Союзу был обусловлен желанием румынского режима добиться своего во всеобъемлющей программе индустриализации. Но, видимо, враждебность, порожденная этим вызовом, осталась и после того, как данный вопрос был улажен. Большинство наблюдателей сходятся на том, что серьезные возражения Советского Союза и его наиболее передовых партнеров по СЭВу таких, как Восточная Германия и Чехословакия, были сняты в июле 1963 года на совещании СЭВа «в верхах», то есть на встрече первых секретарей партии. Поэтому можно считать, то благодаря своему упрямству румыны одержали верх и то их флирт с Китаем, а также их двойственная позиция в отношении всего китайско-советского конфликта способствовали этому. Но после победы двойственность их поведения не уменьшилась, а, наоборот, стала еще более ярко выраженной. Возвращения к спокойному статусу истинного сателлита не произошло. Дерусификация не прекращалась; десталинизация по-прежнему проводилась «на тормозах». Продолжалась посылка на Запад торговых делегаций из высокопоставленных лиц. Но самое главное — это то, что в своих отношениях с Китаем Румыния отвернулась от России более, чем когда-либо раньше.