Коммунист - [3]
Диана перевернула карту. Дама треф. Все зааплодировали и усатый громче всех.
Диана спустилась в зал. Усатый метнулся к сцене, подал ей руку. Все расступились.
Диана подошла к Сене.
— Назовите карту.
— Червонный туз.
Диана положила руку Сене на грудь и достала у него из кармана пиджака карту. Показала ее публике. Червонный туз.
Овация.
Диана вернулась на сцену.
Сеня смотрел ей вслед. Он заворожен. Но вот он тряхнул головой — наваждение, прочь.
Вот он пробирается между рядами зрителей, шепча извинения.
— Простите. Извините, пожалуйста. Разрешите пройти.
— Да куда ты прешься? Тебе что, приспичило? — сердито сказал усатый.
— Простите пожалуйста.
Вежливый Сеня существует отдельно, а деловитые руки Сени — отдельно. Руки, вооруженные крючками и лезвиями, ни мгновения не оставались в покое. Сеня извинялся, а руки вспарывали карман. Сеня улыбался, а руки вытаскивали крючочком толстый лопатник из вспоротого кармана.
Попавшийся на крючок кошелек уже почти покинул родной карман, но тут Диана за спиной Сени сотворила очередное чудо, публика охнула и Сеня, как Орфей, вдруг обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Диану де Шарман. И как Орфей, немедленно был наказан. Кошелек упал обратно на дно кармана, и рука усатого мужчины нащупала прореху в пиджаке. Сеня боком ввинтился в толпу, чтобы оказаться как можно дальше от потерпевшего.
— Граждане, что же это такое творится! — с упоением воскликнул усатый, — Режут карманы среди бела дня!
Толпа зашумела, заволновалась.
— Грабят!
— Воруют!
— Целая шайка!
— И волшебница с ними заодно!
— Я их еще по Харбину помню!
— Как их тогда не расстреляли!
— Хватай их!
— Бей их!
— Милиция!
Сеня увидел — плохо дело. Однако сам он пока был вне подозрения. И Сеня уверенно положил обе руки на плечи соседям, подпрыгнул над толпой и крикнул изо всех сил, показывая глазами куда-то.
— Братцы! Да вон же он, ворюга! Туда побежал! Лови его! Уйдет!
Толпа дернулась на Сенин крик и сама выбрала себе жертву — румяный парень то ли дернулся недостаточно в унисон с толпой, то ли как-то еще выделился, однако схватили его за рукава и потащили. Детина же, вместо того, чтобы объяснить недоразумение, то ли сдуру, то ли и впрямь чувствовал за собой какую вину — однако разом вывернулся из рукавов и побежал к двери.
— Сто-о-ой! — запел нестройно хор голосов, — Де-ержи!
Толпа с ревом ломанулась за ним. Когда еще увидишь такое развлечение — поимку и справедливое наказание вора.
О фокуснице тоже не забыли. Несколько человек с усатым во главе отделились от толпы и направились к сцене, где перепуганная де Шарман поспешно бросала свои волшебные пожитки в черный клееный чемодан.
Сеня заметил это, в мгновение оказался на сцене, обнял Диану.
— К дьяволу ваш чемодан. Идите за мной.
— Как это к дьяволу? Это мой реквизит.
А благодарные зрители уже окружили сцену.
— Посмотрим, что у вас тут за фокусы… — бормотал усатый и тянул руку к чемодану.
Сеня с досадой сплюнул, схватил чемодан в одну руку, Диану в другую и потащил и то и другое за сцену.
— Уходят! За сцену уходят! Окружай! — выкрикивали охотники. Только лая собак не хватало.
5
Сеня и Диана бежали по коридору. За спиной грохотали сапоги преследователей. Сеня напрягал все свои силы — в одной руке тяжеленный и неудобный чемодан, за другую уцепилась дрожащая Диана.
— Догонят, — решил Сеня, остановился и бросил чемодан в преследователей.
Посыпались бумажные цветы, завизжала Диана, поскакал куда-то к новой жизни освобожденный кролик.
Но преследователей это остановило ненадолго. Снова загрохотали сапоги, мелькнуло в тусклом свете перекошенное злобой лицо усатого. Верхняя пуговица его френча болталась на одной нитке.
Сеня толкнул Диану в спину.
— Беги, дура.
Сеня на секунду оказался в круге света, который падал от уличного фонаря через небольшое окошко под потолком. Сунул руку за пазуху и вытащил ее — уже с лезвием.
Взмахнул рукой — лезвие на веревочке сверкнуло в воздухе. Из темноты раздался вскрик. И Сеня побежал дальше.
— Зарезал, сволочь, зарезал!
В круг света вбежал усатый, держась за щеку. Из-под его пальцев из разрезанной щеки струилась кровь.
6
Сеня и Диана шли по улице. Диана шла впереди, и она была недовольна. Поскольку, кроме Сени, ругать было некого, она ругала Сеню. Ругала и размазывала платком белила по лицу. Ругала и размазывала.
Сеня плелся сзади, смотрел на Диану и чуть заметно улыбался.
— Как ты мог выкинуть мой чемодан? Там весь мой реквизит! Ужас! Чемодан с потайными отделениями мне привезли из Америки, волшебный цилиндр — из Испании. Карты рисовали в Одессе. Вы хоть знаете, сколько стоят такие карты?
— А кролик?
— Что?
— Чемодан из Америки, цилиндр из Испании, карты из Одессы, а откуда приехал кролик?
— Ты что, издеваешься? Тебе смешно? Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Что мне теперь делать?
— Я куплю тебе новый реквизит.
— Купит он! Купец. В нынешнее время такой реквизит невозможно достать ни за какие деньги. О господи, только что приехала в Москву из Киева и тут на тебе, такие неприятности…
Диана обернулась, посмотрела на Сеню и увидела, что он улыбается. Она подошла к нему.
— Что смешного я сказала
— Ничего, просто…
Саспенс молчановского «Убийцы» держится на стремлении убежать от смерти, хотя все, казалось бы, предназначено для того, чтобы попасть смерти в лапы (Кристина Матвиенко, «Независимая газета»).Пьеса Александра Молчанова, надо сказать, каверзная: с одной стороны, слепок провинциальных будней, с другой – почти сказка (Андрей Пронин, «Фонтанка. ру»).«Убийца» в МТЮЗе производит сильное и целостное впечатление (Илья Абель, «Эхо Москвы»).
В книге публикуются произведения, участвовавшие в первом фестивале «Новая пьеса для детей», который состоялся 5–7 января 2015 года на Новой сцене Александринского театра. Были представлены образцы современной пьесы для детской и подростковой аудитории не только молодых авторов, но и добившихся признания опытных драматургов: Максима Курочкина, Павла Пряжко. Наглядным образом участники фестиваля доказали, что театр для детей и подростков может стать интересным не только для юных зрителей, но и для взрослых.
В сборник вошли пьесы, написанные в 2005—2019 годах. Практически все пьесы, представленные в сборнике, были поставлены на сцене в России и за рубежом.
1996 год. Журналист областной газеты приезжает в северный поселок, чтобы написать о загадочном исчезновении школьницы, и обнаруживает целый мир — со своими мировыми обидами, мировыми войнами и совсем не мирными сказами. Здесь, в настоящей России, все наизнанку: слово насыщает, как яблоко, от снов загораются дома, а убитые выходят из огня, чтобы отомстить обидчикам. Редакционное задание превращается в охоту, и газетчик уже сам не знает, кто он — преступник, жертва или сказочник.
5 февраля 1971-го года. Москва. Ваганьковское кладбище. Возле одной из могил собираются люди в строгих серых костюмах. Они ставят рядом с оградой шесть фотографий в рамках, раскладывают перед ними цветы, зажигают свечи.– Васильев, Стариков, Смирнов, Ласковой, Власов, Зябликов….Напротив кладбища останавливается машина. Опускается боковое стекло. Кто-то фотографирует людей на кладбище. Один из них оглянулся и заметил машину.– Они здесь, быстро, уходим!
Страшные девяностые закончились, но поделены еще не все деньги и сферы влияния. В городе идет жестокая борьба за власть, в которую оказывается вовлечен молодой писатель. Победит ли тот, кто сумеет заставить его сказать правильные слова? Что важнее для него самого – принять сторону сильного и потерять себя либо пойти против всех, выбрав собственный путь? Писателю придется решать, что для него важнее – новая книга или новая жизнь.
Судьба – удивительная вещь. Она тянет невидимую нить с первого дня нашей жизни, и ты никогда не знаешь, как, где, когда и при каких обстоятельствах она переплетается с другими. Саша живет в детском доме и мечтает о полноценной семье. Миша – маленький сын преуспевающего коммерсанта, и его, по сути, воспитывает нянька, а родителей он видит от случая к случаю. Костя – самый обыкновенный мальчишка, которого ребяческое безрассудство и бесстрашие довели до инвалидности. Каждый из этих ребят – это одна из множества нитей судьбы, которые рано или поздно сплетутся в тугой клубок и больше никогда не смогут распутаться. «История Мертвеца Тони» – это книга о детских мечтах и страхах, об одиночестве и дружбе, о любви и ненависти.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-1/9 (31)ББК 84С11С 78Художник Леонид ЛюскинСтахов Дмитрий ЯковлевичСон в начале века : Роман, рассказы /Дмитрий Стахов. — «Олита», 2004. — 320 с.Рассказы и роман «История страданий бедолаги, или Семь путешествий Половинкина» (номинировался на премию «Русский бестселлер» в 2001 году), составляющие книгу «Сон в начале века», наполнены безудержным, безалаберным, сумасшедшим весельем. Весельем на фоне нарастающего абсурда, безумных сюжетных поворотов. Блестящий язык автора, обращение к фольклору — позволяют объемно изобразить сегодняшнюю жизнь...ISBN 5-98040-035-4© ЗАО «Олита»© Д.
Элис давно хотела поработать на концертной площадке, и сразу после окончания школы она решает осуществить свою мечту. Судьба это или случайность, но за кулисами она становится невольным свидетелем ссоры между лидером ее любимой K-pop группы и их менеджером, которые бурно обсуждают шумиху вокруг личной жизни артиста. Разъяренный менеджер замечает девушку, и у него сразу же возникает идея, как успокоить фанатов и журналистов: нужно лишь разыграть любовь между Элис и айдолом миллионов. Но примет ли она это провокационное предложение, способное изменить ее жизнь? Догадаются ли все вокруг, что история невероятной любви – это виртуозная игра?
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.