Коммунист - [13]

На полу хохотал и плевался кровью раненый.

Через секунду поезд на полном ходу врезался в баррикаду и сошел с рельсов.

Борисов не удержался на ногах — упал и ударился головой о железный короб для угля.

8

Железная громада поезда высилась над насыпью, как тонущее в волнах судно. Вагоны завалились набок, стальные колеса по ступицы увязли в песке. Кругом валялось битое стекло. Отовсюду слышались крики и жалобные стоны.

Первыми из перевернувшегося поезда выбрались несколько красноармейцев.

И тут же упали, сраженные пулеметной очередью.

Пассажиры затаились, более не решаясь покинуть вагоны.

К поезду подошли несколько вооруженных человек, у одного из них было в руках черное знамя.

— Шестопалов, — испуганно прошептал кто-то из пассажиров.

Люди Шестопалова выгоняли пассажиров из вагонов. А вот и сам командир интернациональной анархистской бригады — толстый, лысый, мордастый, усы в поллица. Атаман Шестопалов.

— Граждане, — обратился к пассажирам Шестопалов. Голос его не удивление высок и пискляв, — те, кто добровольно сдаст имеющиеся ценности, оружие и провизию, будут отпущены с миром. Конечно, кроме большевиков.

Какая-то женщина в цветастом платке вздохнула с облегчением:

— Берите все, только не убивайте. Хочется жить очень.

Раненого достали из кабины машиниста. Он отчаянно ругался и бил рукой тех, кто ему помогал, стараясь дотянуться до их лиц.

— Больно, черти! Не шатайте!

Потом показал на поезд.

— Там два коммуниста. Убить надобно.

Его положили на траву.

Один из тех, кто его нес — коренастый, чернявый морячок в тельняшке, вытащил маузер из кобуры и двинулся к вагону.

— Убьем, убьем, — сказал он, успокаивающе.

Вошел в вагон и столкнулся лицом к лицу за Забелей. Поднял было маузер, но Забеля успел первым — схватил его за горло одной рукой, принял из другой руки маузер и аккуратно, не поднимая шума, положил на пол.

— Уходим, не прощаясь, — сказал Борисов и показал в сторону хвоста состава.

Они пошли через накренившиеся вагоны, ступая по битому стеклу и держась за сиденья. Но не прошли и двух шагов, как послышались выстрелы — шестопаловцы их заметили.

Послышался женский крик — попали в живот той женщине в цветастом платке, которая жить хотела.

Упала, застонала, забилась. Покачали головами бойцы интернациональной анархистской армии — эх, вот какая незадача. Надо бы добить, чтобы не мучилась зря. Да патрона жалко. Добили прикладом.

Тем временем Забеля и Борисов дошли до конца состава и сиганули в лес.

Вслед неслись крики, свистки, выстрелы.

Пули срезали ветки над головой. Отстали, однако.

9

Долго шли через лес. Стемнело. Заночевали.

— Надо разжечь огонь, — решил Борисов.

Наломали сухих веток, нужна была бумага на растопку. У Борисова во внутреннем кармане обнаружилась афиша с портретом Дианы де Шарман. Он оборвал бумагу по краям афиши, а сам портрет сохранил. Разожгли огонь. Сидели у костра, разговаривали.

— Скажи, Забеля, как ты себе представляешь будущую хорошую жизнь?

Забеля задумался.

— А как представляю? А так представляю, что отдельная комната и бесплатные харчи.

— Бесплатные — это что значит? Что ты работать не будешь?

— Чего же не поработать? — прищурился Забеля, — поработать тоже можно.

Борисов засмеялся.

— Чего вы смеетесь? — обиделся Забеля.

— Садись в тюрьму, будет там тебе и крыша над головой и харчи.

Забеля взял ветку, начал ломать и бросать в огонь. Обиделся за свою мечту.

Заснули. Утром проснулись от холода. Костер потух. Попытались было встать — руки ноги связаны. И вокруг ходят бородатые люди. Раздвигают руками клубы тумана.

Один взял в руки мандат, сделал вид, что читает, а сам видно что неграмотный.

— Что за люди?

Забеля набрал было воздуха в легкие, хотел пригрозить Красной армией, но Борисов его перебил:

— Мастеровые. Чиним железную дорогу.

— Струмент где? — строго спросил бородатый.

— На станции остался.

Главный Бородатый посмотрел на руки Борисова. Не похожи на руки рабочего человека. — - Да не шпион ли ты, парень?

А Борисов увидел, что главный бородатый ходит вокруг костра, прихрамывая, говорит ему:

— Давай ногу твою сюда поправлю, увидишь, какой я мастер.

— Вот ты глазастый, — удивился Бородатый. Однако сел на пенек, ногу отстегнул и подал Борисову. Борисов попросил нож и сел возиться с протезом.

Ногу бородатый потерял на Германской войне. А протез снял с «одного буржуя». Плохой протез, неудобный, натирает культю.

— Хороший протез, — не побоялся спорить Борисов, — просто настроить надо. Ну-ка примерь теперь.

Бородатый примерил.

— Вот это да! Лучше чем родная сидит.

Протянул руку за ножом, а Борисов нож метнул из-за спины — и прямо в дерево.

— Да ты и впрямь мастер — с уважением сказал бородатый, вынимая нож из древесного ствола, — но отпустить вас не могу. Приказ.

— Чей приказ?

— Увидите.

10

Забелю и Борисова привели в деревню. Втолкнули в избу. В избе накурено, хоть топор вешай. И в дыму виден стол, накрытый кумачовой материей. А за столом — человек в кожаной тужурке, весь в делах и заботах. На Борисова и Забелю даже не глянул. Говорил хрипло, прикуривал одну папиросу от другой.

— Что там, шестопаловцев поймали? В расход.

— Извини, мастер, — смутился бородатый, пряча глаза — приказ есть приказ.