Коммерческое кладбище - [2]
А тут… А здесь… Нет, это просто Пер-Лашез или Сент-Женев-дю буа. Могилы раскиданы привольно, к ним по английскому газону ведут тропки, никаких оград, а только цветники с парапетами или лёгкими цепями на взгорке. И — камни, стеллы (я знаю, что «стела» пишется через одну «л», но я так люблю это слово, что произношу его даже через три «л»; помните: «Стелла, ты недаром зовёшься звездой голубой!..»), фигуры, отдельно лежащие на камнях головы или бюсты на узких постаментах. И всё — гранит, габбро, диабаз, чуть ли не обсидиан. Ёлки-моталки, да куда там партийной Девичке!
Я шагнул к первой могиле — двухметровой стелле из полированного гранита, верх — в виде Эльбруса из грубого камня, вся эта махина, на фундаменте со ступенями и цепями вокруг цветника. Шагами обмерил: ого, четыре на четыре. Два выгравированных портрета, два кавказские близнеца — судя по датам — двадцатипятилетние обалдуи. Элегическая надпись-вопрос:
«ГОГИ И ЗАЗА, КАК ЖИТЬ БЕЗ ВАС?..
Мама, братья, друзья»
Как жить? Как жили — хорошо. Значит, там ещё братья, да и мама конечно, давно осели в Москве, торгуют, стреляют, и, значит, этих всех тоже надо сюда укладывать. Значит, стелла будет шире или две, и займут целую площадь. Незамедлительно я щёлкнул «ТОГИ И ЗАЗУ», присел на парапет покурить. Почему этот тёмный, мир так любит березки? Ах, да, конечно же, Есенин, Русь… И не стихи его даже, несчастного, а легенды: свой, открытый каждому, пьяница, хулиган, безумно богатая жена-американка, висельник — о, это так красиво!
И тут возникло некое существо, очень оригинальный субъект: тело держалось на слабых ножках, как бы на руках, этакий Квазимодо, зато руки, ручища — настоящие ноги, длинные, и сильные, не ладони, а подошвы с короткими большими пальцами, как у антропоидов, а безволосое лицо в лыжной шапочке как-то особенно улыбалось. Знаете, когда сидишь на унитаза и стул хороший, то улыбаешься вот такой неосознанно-доброй улыбкой. Весь как-то особенно изгибаясь в стороны, сочленяясь и размахивая руками, он вынырнул, из-за стеллы (как же я его не заметил? просто Карацупа) и лукаво спросил, дохнув живым спиртом:
— Фотогдафидуем? («р» у него были как «д»).
— Родной, сорвалось, ни могу без этого. Вон собачий сикает — я и её. Ты сторож местный?
— Ада. Смотдитель. Закудить не найдется? Аппадат-то «Зенит»?
— Так точно. Отец, но всё-таки ничего, если я поснимаю, а, тихо так? И — никому ничего не покажу, только для себя. Ведь я вольтерьянец. А тут так все оригинально, прямо-таки рука тянется к затвору.
— А скока дашь?
Ну и хватка, у него!
— Да… как обойду все — пять долларов.
— Годится. Я тебе могу кое-что объяснить. Но не всё, есть и военная тайна, — он многозначно пошлёпал себя лапами по хилым коленкам в джинсиках, какие я у себя кладу под дверь заместо тряпки.
Этот шкет особо не приставал, валёхался за мною, иногда куда-то пропадал, снова возникал, как из-под земли.
— Эти надгробия-часовенки, — заметил я, — где-то я видал. Не с Немецкого ли они кладбища? И ангел с подломанным крылом… И вон то распятие на белом камушке… Палец на отсечение — это с Ваганьково, 26-й участок.
— Что ж делать, бесхозы, бесхозы.
— Ну ладно, — заключил, я в некотором сумнении, — хоть не пропали, в дело пошли. Тоже вроде как мертвые души.
— Но ты их не снимешь, — заключил и он.
Естественно. Но… как-нибудь, когда ты отлучишься… я их — того, щёлкну, мы потом покажем где-нибудь, этот документ-монумент.
Какие всё значительные, благородные лица, каменные головы-бюсты, и никаких дешевеньких фото на овальных блюдечках, чинно, дорого достойно. И всё ж впечатление, что это — не те лица. То есть они как бы и те, похожие наверное, на покойников, но — убавлены им годы, они очень молодые, увеличены лбы, подозрительно аристократичны черты и добры глаза. Ой, вряд ли…
Генерал-лейтенант милиции: в фуражке, с орденами и усами; гравер даже сделал ему заслуженные седые виски, а все ж не тянет на такой высокий чин молодое лицо, и задумчивостью он больше глядит виолончелистом:
«ТЫ НЕ УСПЕЛ ПРОЖИТЬ СВОЙ СРОК, ЛЮБИМЫЙ,
И ПАЛ В БОЮ, ХРАНЯ СВЯТУЮ ЧЕСТЬ, СЕБЯ ГУБЯ.
НЕ ПРОХОДИ СПОКОЙНО, ПОДСУДИМЫЙ,
ВСТАНЬ НА КОЛЕНИ — ОН ЛЮБИЛ ТЕБЯ.»
Да, и мне хочется пасть на колени и целовать бордюр. Может, я тоже стану подсудимыми. А в каком бою ты пал, генерал? Или в кабинете пристрелили тебя свои, что-то не поделив?
Вот зорко щурится полковник с бородкой, погибший в Чечне. Тоже внутренние войска, милиция. Правда, бородок я у них не видал. А рядом — как раз и подсудимый. Опять могучая стелла из благородного габбро, на ней улыбающийся профиль пахана о воловьими жилами на шее. В верхнем углу крестик, и почему-то католический. Наискось, письмом идут строчки, из популярной их песни:
МИША-КАРАТЭ. 1962–1994 г.г.
Уровень поэзии — мощный, ямбический, и даже что-то христианское слышится: «позабудем обиды». Ну, конечно, как же их помнить, если работаете стаей, и чего делить, если все эти хлопчики, братаны, други, мужики, авторитеты всё — и наше, и ваше — переделили в начале 90-ых годов? А между собой — это уже смертельно, ни к чему, не улыбнётся живой улыбкой этот чудесный Мишка.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой-рассказчик возвращается издалека домой, на свою родную улицу, в двор дома 9/28, что на Малой Андроньевке…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.