Комендантский час - [18]

И вдруг в дверь постучали. Сначала осторожно, потом сильнее.

— Надя! Надя! — кричала за дверью соседка Клавдия Фёдоровна и стучала всё сильнее.

Надя не открывала. Сворачивать рацию, когда связь налажена, а батареи едва дышат, совершенно невозможно!..

Она продолжала работать под аккомпанемент сотрясающих дверь ударов. Наконец соседка угомонилась. Надя вздохнула с облегчением и перестала нервничать. Она уже начала принимать радиограмму, как вдруг за дверью послышались тревожные голоса многих людей, звякнул металл, кто-то начал взламывать замок.

Надя едва успела передать «квитанцию». С быстротой молнии она свернула рацию, завязала голову полотенцем и отперла дверь.

В коридоре стояли соседи из разных квартир и среди них дежурный полицейский.

— Что с тобой случилось? — увидев Надю, заволновалась Клавдия Фёдоровна. — Я ведь знала, что ты дома! Ты не открывала, когда я так громко стучала, и я подумала, жива ли ты?

— Жива, — едва слышно ответила Надя. — Я ужасно угорела…

Полицейский проворчал что-то насчёт молодёжи, которая даже печь истопить как следует не умеет, и удалился. Разошлись и соседи, явно разочарованные тем, что тревога, которую подняла глухая, оказалась ложной.

Теперь Надя должна была изображать больную. Она прилегла на кровать. Сердобольная соседка ни на шаг от неё не отходила. Она раскрыла окно настежь, чтобы проветрить комнату, выгребла из печки все угли и поминутно меняла Наде компрессы. Скоро в комнате стало дьявольски холодно, и Наде пришлось залезть под одеяло.

Оказалось, что вся катавасия поднята из-за утюга: Клавдии Фёдоровне зачем-то ночью понадобилось гладить, а её утюг был у Нади.

Наконец-то, решив, что Надина жизнь вне опасности и захватив свой утюг, соседка пошла к себе, а уставшая от всех переживаний Надя стала засыпать.

Но в этой ночи не было покоя. Вскоре трёхкратный стук в дверь снова поднял её на ноги. Миша! Так поздно!..

Он стоял перед ней с потемневшим исцарапанным лицом. Воротник его пальто был порван.

— За тобой гонятся, Миша? — испуганно спросила Надя.

— Нет, всё в порядке! Просто немного не повезло. Неудачно перепрыгнул через ограду сквера. У тебя уже была передача?

— Была, а что? Почему ты волнуешься?

Он тяжело опустился на стул.

— Плохие новости, Надя…

— С Леной что-нибудь?

— Нет, она в порту. Тебе надо немедленно связаться со штабом.

Миша рассказал всё, что они с Леной узнали. Надя выслушала и развела руками.

— Ничего не могу сделать!..

— Что ты, Надя! — вскрикнул он. — Там же люди погибнут! Тысяча человек! У меня энергии осталось только на одну передачу. А мы ещё не ответили на многие задания…

— Надя, ты понимаешь или нет? — схватил её за руку Миша. — Завтра наши начнут бомбить караван. И первыми потопят незащищённые баржи. Чтобы передать тебе это, мы с Леной рисковали жизнью. Когда я бежал сюда, по мне стреляли. Подумай о своей, о нашей общей ответственности! Меня послала Лена, и я говорю от её имени! А батареи, клянусь, достану!..

— Хорошо, — ответила Надя. — Но если меня сегодня немцы не запеленгуют, я буду считать, что родилась во второй раз.

Когда Надя закончила передачу, едва подрагивающая стрелка вольтметра сползла к нулю и замерла. Надя перевела на приём, послушала и сняла наушники.

— Кончено, — проговорила она и взглянула на Мишу. Он спал, прислонившись к спинке кровати. Надя подняла его ноги, положила на кровать, подсунула подушку ему под голову и стала терпеливо разбирать уже мёртвую рацию.

Глава десятая ОТЗВУКИ ДАЛЬНЕЙ КАНОНАДЫ

Одессу начало лихорадить. По многим признакам чувствовалось, что завоеватели города проявляют нервозность.

С двенадцатого января в городе ввели осадное положение. Прибыло много войск. На перекрёстках улиц и на берегу, в дотах и дзотах устанавливали орудия и пулемёты. Участились столкновения между немецкими и румынскими солдатами. Газеты печатали объявления о срочной продаже гостиниц и ресторанов.

Каждый день, каждую ночь шли облавы, — аресты, повальные обыски, расстрелы…

В то же время могучие тайные силы противодействия врагу стали повсюду решительнее и активнее. В порту участились аварии. Поезда с грузом то и дело наталкивались на составы порожняка или принимались на занятые пути. У грузовых машин лопались проколотые кем-то покрышки. Происходили диверсии и на судоремонтном заводе. Казалось, вся Одесса стала фронтом незримой войны.

Из дома в дом ползли слухи о том, что с моря ожидается десант советских войск.

И вот в такой момент Лена, Надя и Миша вынуждены были бездействовать. Состояние отрешённости тяготило их. Связь группы со штабом армии оборвалась. Им оставалось только обсуждать, строить разные планы и без конца спорить о том, как найти выход из трудного положения.

Конечно, батареи можно было купить на чёрном рынке, но это баснословно дорого. Миша обошёл всех знакомых в поисках батареек для карманных фонарей, но карманных фонарей уже ни у кого не было, их забирали при обысках. Оставалась надежда раздобыть их у немецких моряков, с которыми Миша встречался на кораблях.

Однажды группа собралась на военный совет и — в который уже раз! — строила планы дальнейших действий.

— Девочки, в порту стоит баржа со спиртом! — сказал Миша.