Отважные
Весной 1943 года, во время наступления наших войск под Белгородом, дивизия, в которой находился Александр Воинов, встретила группу партизан. Партизаны успешно действовали в тылу врага, а теперь вышли на соединение с войсками Советской Армии. Среди них было несколько ребят — мальчиков и девочек — лет двенадцати-тринадцати. В те суровые годы немало подростков прибивалось к партизанским отрядам. Когда возникала возможность их отправляли на Большую землю. Однако сделать это удавалось не всегда, и ребятам приходилось делить трудности партизанской жизни наравне со взрослыми. Самые крепкие, смелые и смекалистые из них становились разведчиками, связными, участвовали в боевых операциях партизан. Такими были и те ребята, которых встретил Александр Воинов под Белгородом. Он записал их рассказы, а впоследствии создал роман «Отважные», посвященный юным партизанам. Кроме этого романа, А. Воиновым написаны «Рассказы о генерале Ватутине», повесть «Пять дней» и другие произведения.
ДЛЯ СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА
| Жанры: | О войне, Приключения |
| Серия: | Библиотека приключений и научной фантастики |
| Всего страниц: | 120 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1962 |
| Формат: | Полный |
Отважные читать онлайн бесплатно
Александр Воинов
ОТВАЖНЫЕ
Светлой памяти пионера
Героя Советского Союза
Вали Котика
Глава первая
КАЗНЬ НА БАЗАРНОЙ ПЛОЩАДИ
— Мальчик, посторонись!..
Звякнул приклад. Коля вскрикнул, свалился в канаву, но тут же вскочил на ноги, проскользнул между охранниками и судорожно повис на шее матери. Она отчаянным движением обняла его за щуплые плечи, прижала к своей изодранной кофте и быстро, надрывно зашептала:
— Иди к дяде Никите!.. К дяде Никите!..
Он чувствовал прикосновение горячих, воспаленных губ к своему уху. Он почти задыхался от тяжелого, едкого тюремного запаха, которым за эти несколько дней пропитались ее одежда и волосы. Прямо перед его глазами бугрилась синяя полоса, пересекавшая ее щеку от глаза до подбородка.
Кто-то сзади резко крикнул:
— Прекратите это!.. Быстро!..
Чужие цепкие руки впились в его плечи. Он вскрикнул от острой боли, но не выпустил матери.
В толпе раздались женские голоса:
— Дайте проститься!..
— Это ее сын!..
Мать не отпускала его.
— Прощай, прощай, мальчик мой!.. — шептала она.
Но через мгновение полицай уже волочил его в сторону, к толпе, из которой навстречу ему тянулись руки. Коля не кричал, не рвался. Полицай толкнул его через канаву, а сам быстро заторопился к виселице, которая была сооружена посреди базарной площади.
О том, что днем состоится казнь, в городе знали еще с утра. В объявлениях, расклеенных на углах улиц и на столбах, сообщалось, что будет повешена шпионка. Комендант города Мейер приказал всем жителям присутствовать при экзекуции.[1]
Огромная площадь была переполнена согнанным сюда народом. Взвод эсэсовцев, образуя замкнутый квадрат, окружал виселицу, где под охраной конвоя стояла молодая женщина лет тридцати. Ее измученное лицо хранило сосредоточенное и в то же время какое-то безучастное выражение. Прядь светлых волос выбилась из-под платка и развевалась по ветру. Она спокойно смотрела прямо перед собой, заложив руки за спину и чуть развернув плечи.
Много людей уже было казнено на этой виселице, и всякий раз комендант города Курт Мейер, заставлял жителей присутствовать при экзекуциях.
Вот и сейчас он прохаживался за солдатами, широкоплечий, в черном кожаном плаще, в фуражке с высокой тульей. Тут же стоял бургомистр города Блинов, человек средних лет, с косматыми, вечно нахмуренными бровями. Бургомистр старался не смотреть ни на виселицу, ни на осужденную. В городе говорили, что он не любит присутствовать при казнях.
Женщину, которую через несколько минут должны были повесить, в городе знали почти все. До войны она была диктором на радиостанции. Голос Екатерины Охотниковой, с мягким грудным тембром, узнавали в каждой семье. А вот теперь, когда она молча стояла у виселицы, многие увидели ее впервые.
Коля оставался в толпе, заслоненный от виселицы сомкнутыми спинами. Две незнакомые женщины в платках держали его за руки. Одна из них торопливо гладила его по голове.
— Уведите его, — сказал какой-то старик, протиснувшийся сквозь толпу, — зачем ему все это видеть?.. Пожалейте мальчика!..
Старик постоял перед Колей, держа в руках треногу от фотоаппарата, и потом двинулся дальше, медленно переставляя свои тощие ноги. Это был фотограф Якушкин. Его фотография помещалась здесь же, на базарной площади, в старой, покосившейся будке. Гитлеровцы всегда заставляли Якушкина фотографировать казни. С довоенного времени Якушкина знала вся детвора. «Посмотри, посмотри сюда, — говорил он своему маленькому клиенту, снимая с объектива черный колпачок, — отсюда вылетит птичка». И сколько широко раскрытых, удивленных детских глаз запечатлелось на его снимках! Да, Якушкин был добрый, приветливый старик!..
Женщина притянула Колю к себе:
— Пойдем, пойдем, мальчик…
Он покорно пошел за ней, не спрашивая, кто она и куда его ведет. Свершилось что-то ужасное. Сейчас убьют его мать, и никто, ни один человек, не бросится на палача, не помешает этому.
Измученный бессонными ночами, которые он провел один в своей пустой, холодной комнате, Коля уже не плакал, а только тихо всхлипывал.
Когда они подошли к углу переулка, Коля обернулся и вдруг увидел мать, возвышавшуюся над толпой. Рядом с ней стоял широкоплечий румяный палач и как будто мирно о чем-то беседовал, а его руки неторопливо затягивали на ее шее веревку. Несколько прядей волос попали под петлю. Палач осторожно вытащил их, словно заботясь о том, чтобы не повредить прическу.
И вдруг мать рванулась вперед.
— Товарищи!.. — закричала она. — Будьте мужественны!.. Будь…
Палач мгновенно соскочил, и в ту же секунду голова матери провалилась вниз.
— Мама!.. — дико закричал Коля на всю площадь.
Кто-то в толпе ахнул. Кто-то истошно завопил.
Женщина крепко сжала Колину руку и потянула его за собой:
— Пойдем!.. Пойдем!..
Толпа схлынула с площади, и Коля оказался зажатым со всех сторон. Женщина на мгновение выпустила его руку. Коля бросился назад. Расталкивая людей локтями, он пытался выбраться на площадь, к матери. Но это ему не удалось. Кто-то крепко схватил его за рукав:
— Стой, мальчик, стой!..
Не помня себя, Коля рванулся. Но Якушкин держал его цепко:
