Комедии - [45]

Скраб. Эх, брат, если б дошло дело до ребенка, она бы уж от меня не улизнула! Да вот боюсь, как бы за это в солдаты не угодить. Скажи, брат, а вам, столичным жителям, закон о принудительной вербовке[58] тоже, небось, не по вкусу пришелся?

Арчер. Уж до того не по вкусу, брат, хуже не придумаешь. Раньше-то как: не заплатил тебе хозяин, получай на него ордер и тащи к судье. Славные были денечки! А теперь, поди, заговори хотя бы о харчах! Мигом достанет на тебя ордер и тащит к трем судьям сразу.

Скраб. Ведь судьи, они тоже держат слуг и хотят уберечь их от дурного примера… Так что в солдаты мигом угодишь. А моя беда, что я совсем в доме голоса не имею. Эта Джипси всем заправляет. Одно слово — фурия. Прежде-то знаешь, как со мной считались!

Арчер. С чего же все переменилось?

Скраб. Все из-за священника.

Арчер. Какого священника?

Скраб. Явился сюда, проклятый сын вавилонской блудницы, читает молитвы французским офицерам да нас объедает. Дня не проходит, чтобы не пообедал или не поужинал в этом доме.

Арчер. А почему его так часто принимают?

Скраб. А потому, что по-английски он говорит словно век здесь прожил, а врет как прирожденный охотник.

Арчер. Это, наверно, он лишил тебя надежды на взаимность?

Скраб. Он, все он, брат. Меня лишил взаимности, а ее, боюсь, невинности, да еще превратил в папистку. А тут еще миссис Саллен стакнулась с французским графом, какие-то у них делишки, и, по-моему, те самые!

Арчер. Симпатичная семейка, братец Скраб, ничего не скажешь! А у барышни тоже, наверно, есть возлюбленный?

Скраб. Чего не знаю, того не знаю. По правде сказать, она лучше их всех. Они, чтобы я не любопытствовал, навалили на меня столько работы, что я света божьего не вижу. Ну вот как ты думаешь, какая у меня здесь должность?

Арчер. По-моему, дворецкого.

Скраб. Бели б только! Вот слушай! По понедельникам я кучер, по вторникам — пахарь, по средам — псарь, по четвергам — сборщик арендной платы, по пятницам — закупщик провизии, по субботам — управляющий, а по воскресеньям — дворецкий.

Арчер. Ха-ха-ха! Если разнообразие составляет прелесть жизни, так у тебя, братец, райское житье!

Входят миссис Саллен и Доринда.

Кто это такие?

Скраб. Мои хозяйки. Та, что справа, — миссис Саллен, а другая — мисс Доринда. Сиди, приятель, не обращай на них внимания!

Миссис Саллен. Мой брат как-то рассказывал мне про лорда Эймуэлла, но говорят, его младший брат еще более утонченный господин.

Доринда. Быть того не может, сестрица.

Миссис Саллен. Говорят, он чудовищно богат, но скул.

Доринда. Не беда! Если только я сумею завоевать его сердце, ручаюсь тебе, он откажется от своих привычек. Я слыхала, что человека легко узнать по его обращению со слугами. Не потолковать ли мне с этим парнем?

Миссис Саллен. Я тоже не прочь: уж очень он собой хорош. Пойдем вот туда, я попробую кинуть ему приманку.

Идут в противоположный конец сцены.

Арчер (тихо). Поистине — зерно, вино и елей! Только, по мне, замужняя соблазнительней: в ней больше плоти. Ага, я так и знал!

Миссис Саллен роняет перчатку.

(Подбегает и, подняв перчатку, подает ей.) Вот ваша перчатка, сударыня.

Миссис Саллен. О, благодарю вас, сударь! (Доринде.) Какой он отвесил изящный поклон!

Доринда. Ничего удивительного. Я знала нескольких лакеев из Лондона, которые открыли здесь танцклассы и женились на самых богатых невестах.

Арчер (тихо). Пожалуй, это придумано лучше нашего! (Скрабу.)

Что же ты не представишь меня, брат?

Скраб. Это слуга того самого приезжего джентльмена, сударыня, которого вы видели нынче в церкви. Узнав, что он из Лондона, я пригласил его к нам в погреб, чтоб он показал мне, как в столице точат ножи.

Доринда. Надеюсь, вы его приняли как должно?

Арчер. О да, сударыня! Только ваши напитки слишком крепки для вашего покорного слуги.

Миссис Саллен. Разве вы не пьете эля?

Арчер. Не пью, сударыня. Обычно я употребляю только чай или немного вина, разбавленного водой: врач прописал мне это против сплина.

Скраб. Вот тебе и на! У лакея, и вдруг сплин!

Миссис Саллен. Я полагала, что этой болезнью страдают только люди благородного происхождения.

Арчер. Что вы, сударыня! Сплин та же мода — приелся господам, перешел к слугам. Впрочем, у большинства из нас он развивается оттого, что в кровь проникает меланхолия от частой задержки жалованья.

Доринда (тихо, миссис Саллен). До чего тонко он выражается! (Арчеру.) Скажите, давно вы служите у своего теперешнего хозяина?

Арчер. Недавно. Прежде я служил только прекрасному полу.

Миссис Саллен. И какая же служба вам больше по душе?

Арчер. Прекрасный пол куда щедрее, сударыня. Угождать ему — такое наслажденье, что это заменяет любое жалованье. Прочесть приказание в глазах прелестной женщины, — ее радость ли это? И не становится ль всякое дело в два раза легче, когда его исполняешь с охотой?

Миссис Саллен (тихо.) Эта возвышенные речи не вяжутся с его ливреей. Скажите, сударь, а вы не хотели бы снова пойти в услужение к какой-нибудь даме?

Арчер. Пажом при спальне, но не лакеем, сударыня!

Миссис Саллен. А прежде вы служили в лакеях?

Арчер. И больше не хочу. Моей ли слабой памяти удержать все поручения, которыми заваливают своих слуг лондонские дамы. Миледи Воттактак, моя последняя хозяйка, призвала меня однажды утром и сказала: «Ступайте, Мартин, к леди Нуину и передайте ей мой нижайший поклон. Скажите, что давеча я хотела навестить ее и передать миссис Ребекке, что приготовления к известному ей делу приостановлены до тех пор, пока мы не убедимся в содействии известной особы. Это связано с некоторыми обстоятельствами, кои мы обсудим в обычном месте. А в настоящее время при миледи состоит одна личность, которая, по слухам, была причастна к тому разочарованию, какое натурально сопутствует событиям, имеющим, как ей известно, более серьезные последствия…»