Комбат. Идеальное вторжение - [37]

— Болезнь Альцгеймера иногда затягивается лет на десять, человек медленно угасает, постепенно теряя память и рассудок. Сейчас у больного еще хватает соображения попросить судно, но очень скоро он начнет ходить под себя. Кроме того, он перестанет самостоятельно есть, придется кормить его с ложечки. Да вы сами почитайте в Интернете об этой жуткой болезни, а то подумаете, будто я вас пугаю. Ничего подобного. Иногда больные вытворяют такое, что волосы дыбом встают. Так что вам имеет смысл морально подготовиться. Или выслушать мое предложение.

Родственники предпочли моральную подготовку оставить до лучших времен и с нетерпением уставились на Жирносека. Богдан Ильич не стал расписывать прелести жизни человека, очнувшегося после заморозки. Зачем, если окружившие его люди имели все здесь и сейчас. Включая нормальное здоровье. Он рассказал несколько реальных историй людей, страдавших болезнью Альцгеймера. О том, как один страдалец, оставленный без присмотра, случайно нашел зажигалку и устроил пожар. А другой ни с того, ни с сего ударил ножом ухаживавшую за ним жену. Третий же вдруг потребовал нотариуса и полностью изменил завещание, отписав все наследство своей школьной любви. Даже вспомнил ее фамилию, что, впрочем, не сильно удивительно. При такой форме заболевания люди напрочь забывают о дне сегодняшнем, но хранят память о событиях давно ушедших лет.

— Но вы не волнуйтесь, — успокоил слушателей Богдан Ильич. — Я говорил о людях, которые еще могли ходить. Кроме того, в вашем случае хорошие адвокаты попытаются доказать, что завещание продиктовано не совсем дееспособным человеком, и вернут наследникам хотя бы часть денег. А насчет жены вообще нечего зацикливаться. Наверное, человек вспомнил старые обиды, вот и пустил в ход столовый прибор.

Утешения Жирносека подействовали слабо. Родственники зашушукались и бросили на амбразуру самого достойного из своих рядов, младшего брата болящего. Тот двинул речь, проникнутую заботой об интересах больного, однако скрытый подтекст говорил совсем о другом. Родственникам совсем не хотелось убирать за человеком, если он начнет ходить под себя, кормить его с ложечки и после таких мучений лишаться права на наследство. Идея немедленной заморозки им нравилась куда больше.

— Тогда поговорите с ним, — предложил Жирносек.

— Мы думали, что вы, доктор, сделаете это сами.

— Многое зависит от течения заболевания и характера пациента. Некоторые смотрят на врача, как на бога, и слепо выполняют любые требования. Другие, наоборот, склонны винить медиков в неумении вылечить недуг. Они воспринимают врачебные рекомендации в штыки. К какому типу относится ваш родственник? Только честно, иначе можно все испортить? — требовательно спросил Богдан Ильич.

— У него по-разному бывает, в зависимости от настроения.

— Тогда лучше сначала попробовать вам. Он ведь уже завтра обо всем забудет, и если у вас не получится, рискну я. Только держите под рукой нотариуса, который официально зарегистрирует согласие на заморозку, а то больной может в другой раз передумать.

Уговоры родственников подействовали, и Жирносек получил второго клиента. С третьим вышло еще проще. Онкологический больной, находящийся в последней стадии недуга и безрезультатно перепробовавший все традиционные и нетрадиционные методы лечения, охотно согласился на заморозку. Больше того, он попросил сделать ее как можно быстрее и в тот же день уладил все формальности.

Итого, за две недели работы Жирносек заманил в свои сети трех человек. Отказало ему куда больше. Один больной даже заехал доктору в ухо от возмущения, благо слабая рука недужного нанесла Богдану Ильичу скорее моральный, чем физический ущерб.

Отдельной строкой шел десяток бедняков, которых тоже пришлось обрабатывать Жирносеку. Правда — за отдельную плату. Богдан Ильич недоумевал, зачем понадобились Фитилю эти люди. Ведь назначенная за заморозку цена являлась для них запредельной, а Фитиль мало походил на филантропа. Жирносеку стоило бы вспомнить старую истину насчет того, что опавший лист надежнее всего прятать в лесу. Фитилю требовалось как можно большее число замороженных, чтобы надежнее замаскировать свои злодеяния.

Глава 22

Пыточная находилась там же, в здании «Новой жизни», только не на этаже с приемной, операционной и залом с морозильными камерами, а в подвале. Туда вела хорошо замаскированная дверь. Она была отделана под стену, и только при очень внимательном рассмотрении можно было заметить выступ, дефект отделки, на самом деле прикрывавший замочную скважину. Распахнув дверь, человек видел перед собой длинный лестничный пролет. Он вел ко второй двери, за которой находилось просторное помещение, обставленное скупо и прагматично. Здесь были четыре стула, диван, стол, шкаф с различным пыточным инструментарием и устройство, отдаленно напоминавшее средневековую дыбу. Рядом находился кран с древней чугунной раковиной, покрытой не то ржавчиной, не то пятнами заскорузлой крови…

А ведь день Яроша начался очень хорошо. Нет, ничего особо выдающегося с Дмитрием Николаевичем не произошло. Просто с утра у него было хорошее настроение, работа спорилась, и начальник вдруг рассказал анекдот, что с начальником Яроша случалось крайне редко. Причем анекдот на самом деле был остроумным, и Дмитрий Николаевич посмеялся от души, а не выдавливал из себя утробное хихиканье, якобы констатирующее отменное чувство юмора руководства.