Командоры полярных морей - [157]

Больше всего забот причинил английский пароход «Байминго», зафрахтованный Закупсбытом. Капитан-англичанин взял в Норвегии лоцмана норвежского промышленника, ходившего раньше в Карское море для охоты на тюленей. С этим лоцманом он посадил свой пароход на мель в безопасном проливе и стал выбрасывать ценные грузы за борт. Организовав снятие парохода с мели силами моей экспедиции, спасши какие еще было возможно плававшие в море грузы, я отправился на разведку льдов. «Байминго», снятый с мели, позже также вошел в Карское море, но испугался первых льдин и повернул обратно в Англию. Мне едва-едва удалось рядом телеграмм, посланных мною и по моей просьбе, приставленным ко мне английским офицером и другими капитанами, уже миновавшими льды, усовестить английского капитана и побудить повернуть его снова к устью Оби. В конце концов все суда благополучно прибыли в устья рек.

Перехватывая советское радио, я узнал, что Красная армия теснит армию Колчака и подходит к Среднему течению Оби. Пришлось перебрасывать суда из Оби в Енисей, чтобы дать им возможность прийти в более безопасную зону Сибири.

Наконец, закончив перегрузку, корабли пошли в обратный путь в Архангельск и за границу. Выйдя из Карского моря в октябре 1919 года на самом последнем корабле, я узнал по радио от шедших впереди, что ими встречено много иностранных судов, идущих на север.

Оказалось, что союзники эвакуировали Северную область, бросив армию генерала Миллера на произвол судьбы, и, уходя, топили в реке танки и артиллерию, которую не могли взять с собой обратно, отказав в передаче этого имущества белой армии.

Придя в Архангельск, я там не застал ни одного иностранного военного, кроме английского капитана Новицкого, из русских евреев, который тоже скоро смылся, и доблестного бельгийца, коменданта Никоза, остававшегося с нами до самого падения белого фронта.

По распоряжению адмирала Колчака, генерал Миллер продолжал защищать слабыми силами огромный фронт от Финляндии до Урала еще около шести месяцев.

В начале 1920 года правительство поручило мне организовать нужные для получения иностранной валюты тюленьи промыслы во льдах Белого моря. Надо было разработать совместную деятельность нескольких ледоколов, предоставленных правительством, с артелями промышленников из прибрежного населения.

Для скорейшего проведения проекта в жизнь я был назначен председателем особой комиссии, членами которой были министр-председатель, четыре других министра, управляющий государственным банком и представитель государственного контроля. Промыслы были успешно организованы и сулили большие выгоды и промышленникам, и правительству.

В феврале 1920 года фронт Северной области был прорван в нескольких местах, и дальнейшая оборона оказалась невозможной. Пришлось наспех организовывать эвакуацию людей, жизни которых грозила опасность.

Я отдал последний приказ по экспедиции Северного Ледовитого океана, сдав должность одному из моих научных сотрудников, надворному советнику Н.В. Розе, и поручив охрану имущества командам, предпочитавшим остаться в России, выплатил им жалованье за несколько месяцев вперед и вступил в новую должность.

Генерал Миллер не хотел эвакуироваться, считая своим долгом разделить участь тех, кто, находясь на фронте далеко от Архангельска, не сможет быть вывезен. Лишь в последнюю минуту, получив сведения, что отрезанная от Архангельска часть армии пробивается сухим путем в Финляндию, его удалось уговорить не губить свою жизнь, которая еще может быть полезна России, и идти на «Минине».

«Минин» взял на буксир «Ярославну» и стал пробиваться через очень мощные льды в море. Уже в реке, проходя Соломбалу, пришлось отстреливаться от большевиков, вышедших из подполья и стрелявших по кораблям

По выходе в открытое море выяснилось, что ни вести на буксире «Ярославну» в февральских льдах, ни собрать ее машины в короткий срок, нет никакой возможности. Ночью переставили с «Ярославны» на «Минин» единственное крупное орудие, перенесли прочее вооружение, перевели людей и двинулись дальше на одном «Минине». По пути в горле Белого моря сняли офицеров с «Таймыра» и других ледоколов, промышлявших тюленей. (В числе снятых с ледоколов был также мой помощник генерал-майор П.С. Шорин.)

Вслед «Минину» большевики выслали другой ледокол — «Канаду», поставив на последний полевую артиллерию. Завязался бой во льдах. Благодаря пушке, перенесенной с «Ярославны», удалось обратить «Канаду» в бегство.

Мы с Чаплиным сменяли друг друга на командном посту и благополучно прибыли в Норвегию. Оказалось, что находившийся в то время на Мурмане комендант-бельгиец, о котором я упоминал выше, набрал группу морских прапорщиков, захватил пароход «Ломоносов» и также пришел в Норвегию. В Норвегии все мы были интернированы в одном лагере около Тронтгейма и пробыли там кто месяц, кто два, а кто и больше, пока не представилась возможность каждому куда-либо выехать.

Таким образом, в феврале 1920 года закончилась вооруженная борьба с большевиками на Северном фронте.

В предыдущих строках я хотел напомнить главные этапы белой борьбы на севере и вкратце указать мое участие в ней. Как видно, непосредственного участия в вооруженной борьбе против большевиков мне не пришлось принимать, т.к. мне была отведена работа, стоявшая ближе к моей специальности. Доверие, которым я пользовался у белых вождей, и оценка моей деятельности были отмечены правительствами Миллера и Колчака в октябре 1919 года производством меня в контр-адмиралы, вместе с повышением в чине Чаплина, произведенного в капитаны 1-го ранга. Однажды Чаплин, командуя речной обороной на Северной Двине, просил меня согласиться быть его начальником штаба. Дав ему принципиальное согласие, я сказал, что не могу сам решить, на какой из должностей я буду более полезен, и что надо предоставить правительству и главному командованию решение этого вопроса. Высшие власти не нашли возможным удовлетворить эту просьбу Чаплина