Командоры полярных морей - [155]

Этот случай имел счастливое значение для моих оставшихся в Петрограде офицеров. Кем-то из убежавших из Архангельска большевиков был пущен слух, что мною в момент переворота был повешен на рее корабля комиссар экспедиции Шунько. В результате этого слуха офицеры экспедиции в Петербурге были арестованы и только после того, как Косинский передал генералу Бялокозу мой рапорт, скрепленный к тому же подписью Шунько, все были освобождены.

Останавливаться подробно в этой заметке на моей технической деятельности при белых правительствах Чайковского, Зубова, генерала Миллера и адмирала Колчака нет основания. Следует, пожалуй, упомянуть лишь кое о чем для обрисовки обстановки.

Дня через два после переворота 2 августа я явился к адмиралу Иванову и просил его разрешения идти с кораблями в Ледовитый океан, Карское море и в устье Енисея для обслуживания Северного Морского пути, снабжения полярных радиостанций веем необходимым и для установления телеграфной связи с Сибирью.

Узнав, что мне не нужно ни кредитов, ни какой другой помощи, требовавшей постановлений правительства, находившегося тогда еще в периоде формирования, и, приняв во внимание, что я не могу терять времени, так как навигационный период в Карском море продолжается всего от 8-ми до 10-ти недель, адмирал разрешил мне уходить и со своей стороны передал мне поручение правительства: выяснить возможно точнее, что происходит в Сибири, какое там правительство и где находится адмирал Колчак.

Когда я пришел в устье Енисея, то капитан первого встреченного мною в реке речного парохода, спустившегося из Красноярска, сообщил мне, что вслед за ним идет пароход «Север» с баржей на буксире, высланный с углем, провизией и живым скотом для моей экспедиции.

И.А. Молодых, как только добрался до Сибири, вошел в состав правительства и, как было указано выше, сразу получил 160 000 рублей на покупку снабжения, необходимого для зимовки моих кораблей, и снарядил эту речную экспедицию. Дня через два пришел и «Север», и я перегрузил все присланные продукты к себе на «Таймыр».

От капитанов этих пароходов я узнал, что за несколько дней до их ухода вниз по реке в Сибири было образовано усилиями той организации, с которой я связался в союзе сибиряков-областников, правительство Вологодского, в которое кроме И.А. Молодых вошел и В.Н. Пепеляев, что к западу от Сибири, в Уфе, находится правительство «членов Учредительного Собрания» Авксентьева, эсеровской (партии соц. революционеров) ориентации; что на юге правительство Вологодского соприкасается с правительством атамана уральских казаков Дутова и с автономным правительством Киргизской области; что в занятой Россией Монголии особое правительство и что на Дальнем Востоке действует атаман (казачий есаул) Семенов.

Кроме того, я узнал, что Вологодский сговорился об объединении действий со всеми этими правительствами, кроме атамана Семенова, и что, по самым последним сведениям, Вологодский лично отправился на восток, чтобы добиться соглашения с Семеновым.

Об адмирале A.B. Колчаке в Сибири тогда еще ничего не было известно, он появился позже, сначала занял пост военного министра в правительстве Вологодского, а затем это правительство облекло адмирала верховной властью.

На обратном пути в Архангельск я дополнил снабжение полярных береговых станций экспедиции полученным мною из Сибири продовольствием. Своего бывшего комиссара Шунько я оставил в селе Дудинка, на Енисее, куда доходила линия телеграфной сети Сибири, снабдив его личным составом, техническим имуществом, продовольствием и деньгами и дав поручение построить там радиостанцию. С помощью этой радиостанции, через сеть моих станций Карского моря, Сибирь к зиме была связана телеграфом с Северной областью (Архангельском). Шунько оказался на высоте положения.

За время моего похода в Сибирь командовавший русскими военными силами Северной области капитан 2-го ранга Г.Е. Чаплин, обнаружив сильную левизну правительства, образовавшегося в Архангельске, однажды ночью арестовал министров и отправил в Соловецкий монастырь. Но двоим министрам-эсерам, которые по привычке в прежней подпольной работе предпочитали дома не ночевать, удалось избежать ареста, и они утром прибежали жаловаться английскому генералу Пулю, командовавшему союзными силами.

Англичане вмешались, освободили министров от ареста, а также от министерских портфелей, и только Н.В. Чайковского, преклонного старца, народовольца, идейного и честного революционера, не способного на какие-либо компромиссы с советской властью, водворили на место министра-президента.

Чаплин, в угоду Чайковскому, оставался некоторое время не у дел, потом блестяще командовал одним из пехотных полков и закончил свою борьбу с большевиками на посту командующего речным флотом на Северной Двине.

После Чаплина командующим был назначен полковник, генерал штаба Б.А. Дуров, но его вскоре после восстания, вспыхнувшего в одном из полков, пришлось отрешить от должности.

Ввиду большого недостатка офицеров в Северной области правительство Чайковского, состоявшее кроме него из новых, умеренных министров, постановило командировать меня в Западную Европу для собирания и направления в Архангельск русского офицерства, пробивавшегося за границу.