Командировка в Шотландию - [40]

Эти слова согрели ее сердце, и она прижалась щекой к его щеке.

– Тори, я хочу любить тебя каждую минуту каждого дня и каждой ночи. – Он прерывисто вздохнул и еще теснее прижался к ней. – Ты сводишь меня с ума, я не могу насытиться тобой. Я хочу, чтобы ты была в моих объятиях всегда, хочу, чтобы ты жила со мной в замке. – Он чуть откинулся назад и заглянул ей в лицо. – Разве ты, любовь моя, не хочешь того же?

О да, хочет, еще как хочет! Сильнее, чем рискнула бы признаться ему. И даже сильнее, чем рискнула бы признаться самой себе. Но на самый главный вопрос она еще не получила ответа. Что он, в сущности, ей предлагает?

Виктория посмотрела в его лицо, заглянула в темные глаза, которые светились сейчас зеленовато-золотистым светом, и сердце ее пустилось вскачь.

– Да, хочу. – Она почувствовала, как теплая волна заливает ее. – Но, Роберт…

– Никаких «но». – Он целовал ее лицо, нежно ласкал шею, ключицы, грудь. – Ты помнишь, что я тебе говорил?

– Говорил? Когда? – Виктория недоуменно сдвинула брови.

– На пароме, когда мы плыли сюда, на остров. Неужели забыла?

Конечно, не забыла. Он рассказывал о том, что ждет свою единственную любовь, свой идеал, и уверял, что не согласится на меньшее.

– Я помню, – подтвердила она, чувствуя, как внутри у нее все холодеет. Да, она не та идеальная женщина, которую он ищет, но что же ей делать, если стрела Амура поразила только ее сердце? Она готова отдать все на свете, чтобы стать для него той единственной и неповторимой, которую он полюбит, но это невозможно. Она такая, какая есть, и другою ей не стать.

Выходит, она для него лишь одно из временных наслаждений, от которого он не намерен отказываться в ожидании великой любви? Он ведь советовал ей следовать ее примеру…

Придя к такому выводу, Виктория почувствовала, как ее воспарившая ввысь душа теперь стремительно падает вниз. Она боялась поднять на него глаза, когда он настойчиво повторил:

– Так ты согласна, Тори? Ты останешься?

– Ты хочешь, чтобы я жила с тобой в замке? – спросила она, сглотнув.

Он кивнул, а она затаила дыхание в надежде, вопреки всему, услышать то, о чем мечтала. Всего несколько слов, которые сделали бы ее самой счастливой женщиной на земле, но то, что она услышала, было ни к чему не обязывающим обещанием.

– Мы будем любить друг друга дни и ночи напролет.

От разочарования и боли потери Виктория ощутила горечь во рту.

– Нет, Роберт, я не могу. – Лучше уж прекратить это сейчас, пока у нее еще есть для этого силы, чем ждать, когда она надоест ему или когда он все-таки встретит свой идеал, а ее выбросит из жизни, как использованную вещь.

– Ты хочешь сказать, – грозно навис он над ней, приподнявшись на локте, – что то, что было между нами, для тебя всего лишь развлечение на одну ночь и ты по-прежнему собираешься замуж за своего биржевого маклера?

Виктория молчала. Она до сих пор так и не призналась ему, что никакого жениха у нее нет, но так даже лучше. Пусть думает что угодно, лишь бы не догадался о ее истинных чувствах к нему.

Приняв ее молчание за согласие, Роберт поднялся и с каменным лицом стал собирать свои разбросанные вещи.

– Что ж, мисс Стоун, я все понял. Надеюсь, я доставил тебе такое удовольствие, которого ты никогда не забудешь. И когда старина Тони будет целовать тебя, ты будешь вспоминать мои поцелуи, мои объятия. Ты веришь в проклятия? – со злой усмешкой бросил он. – Так вот тебе мое: как бы ты ни старалась, ты никогда не забудешь меня.

Виктория отвернулась к стене, стараясь изо всех сил сдержать навернувшиеся на глаза жгучие слезы. Она не сомневалась – это проклятие непременно сбудется.

8

На следующее утро Роберт и Виктория долго ждали на маленькой пристани парома, чтобы плыть обратно. Попрощавшись с Макдуглами, они почти не разговаривали друг с другом. Атмосфера между ними была напряженной, наэлектризованной до предела.

Пока они въезжали по узкому металлическому трапу и парковали машину у правого борта парома, Виктория решительно смотрела вперед, избегая даже мимолетного взгляда в сторону Роберта. Ей отчаянно хотелось поскорее приехать в гостиницу, чтобы не чувствовать рядом его гнетущего, молчаливого присутствия, постараться поскорее забыть о том, что было, и не думать, что могло бы быть, если бы все сложилось иначе. Она надеялась вырвать свою любовь из сердца, хотя с горечью понимала, что это будет нелегко.

Роберт все-таки забрал ожерелье с собой в замок, и Виктория больше не пыталась переубедить его, понимая, что это бесполезно, особенно после их вчерашнего разрыва.

У Виктории судорогой сводило живот при воспоминании о том, что произошло между ними предыдущим вечером, и она молча молилась, чтобы он больше не поднимал эту тему. Но ее молитва не была услышана.

Паром уже подходил к большой земле, Роберт и Виктория отчужденно стояли рядом, старательно делая вид, будто любуются морем. Вдруг он произнес холодным, словно Северное море, голосом, который больно резанул ее:

– Я так понимаю, это конец?

Боль железным обручем сдавила грудь Виктории, и ей стало трудно дышать. Она на миг прикрыла глаза, словно пытаясь защититься от этого злого, безжалостного голоса и от этой боли. Вчера, когда они так самозабвенно доверились своим чувствам, казалось, что это начало чего-то прекрасного, которому не будет конца. Но, как выяснилось, это был всего лишь воздушный замок, который растворился в один миг, когда он предложил ей стать его любовницей. Временной заменой искомого идеала. Но Виктория не хотела быть заменой. Она хотела быть его единственной любовью навсегда, до конца дней. Ей нужно было либо все, либо ничего. Как и он, она не желала соглашаться на меньшее. А добиваться его любви, поступаясь своими убеждениями, притворяясь и прикрываясь маской фальши, она тоже не могла.