— А у меня, казалось, сердце остановилось, я отчаянно пытался вспомнить, что должен был сказать. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы обрести контроль над собой, а когда в следующий раз я посмотрел в вашу сторону, вы уже исчезли.
— Я ринулась к себе, схватила сумку и бросилась вниз. Я так боялась, что могу встретиться с вами, если стану ждать лифт, что побежала по лестнице.
— Вы хоть понимаете, что я потерял целый день, пытаясь найти вас? — сказал он строго. — Я целый день безуспешно звонил вам домой. Весь день я не находил себе покоя, вспоминая то, как вы смотрели на меня.
Ее страхи отступили.
— Вы подумали, что я заперлась дома?
— Сначала я вообще ни о чем не думал. Потом решил, что вы пошли обедать, да только моя логика меня подвела, и тогда я перестал шагать из угла в угол и решил вернуться к привычному удовольствию.
— Какому? — спросила она, насторожившись.
— Смотреть в окно и наблюдать, как вы въезжаете или выезжаете со стоянки, — объяснил Сэвилл и, когда она с радостным изумлением посмотрела на него, прорычал: — Да, я безумно влюблен. — Ему явно понравилось, как она залилась смехом, потому что он снова ее поцеловал и подытожил: — Я знал, в понедельник окончательно понял, что люблю вас.
— Окончательно? — тихо спросила она.
— В первый раз меня осенило в тот день, когда вы ушли из моего дома, — признался Сэвилл. — Я не мог в это поверить, потому что такого со мной никогда не было, — добавил он, к большому ее удовольствию. Он протянул руку и почти благоговейно коснулся ее лица. — Во вторник я улетел в Милан и обнаружил, что любовь к вам неотступно сопровождает меня.
— Как восхитительно это звучит! — воскликнула она.
— Ох, моя дорогая, вы не можете представить себе, какое ужасное время я пережил, борясь с искушением позвонить. Много раз я хватал трубку, но все время так волновался, так боялся проговориться, что клал ее на место.
— О, Сэвилл, — растроганно произнесла Э-ни, — Я сама боялась выдать себя.
Сэвилл засмеялся и поцеловал уголок ее рта.
— Я понимал, конечно, что между нами существует взаимное влечение. Вы покраснели, — заметил он с явным удовольствием. — Но мне было этого мало. Я, хотел знать, чувствуете ли вы ко мне нечто большее. Поэтому я решил, что, как только вернусь из Италии, приглашу вас на ужин и…
— Вы собирались пригласить меня на ужин сегодня? — воскликнула Эдни. Потом вспомнила, каким холодным и безразличным он был с ней утром. — Никогда бы не подумала, — неосторожно сказала она ему.
Он усмехнулся.
— Будьте снисходительны, моя дорогая. Вы так извели меня, что я был сам не свой!
— Сам не свой?
— В моей голове были только две мысли, что я горячо люблю вас и что мне необходимо провести очень важное совещание. Я попытался сосредоточиться, с большим трудом, признаюсь, и решил, что сначала разделаюсь с совещанием, и тогда у меня будут развязаны руки, чтобы всецело сосредоточиться на нас. Может быть, мне удастся это сегодня. А если повезет, у меня появится шанс увидеть вас в субботу или воскресенье… Вы же не должны ехать в Бристоль, надеюсь?
— Господи! — ахнула она, пораженная его вопросом.
— И вот сегодня утром я стоял у окна и наблюдал за тем, как вы подъезжаете. У меня было несколько коротких минут, чтобы взять себя в руки прежде, чем вы войдете. Я так мечтал обнять вас — вот почему я не осмеливался поднять глаз, когда попросил вас зайти.
— Сэвилл! — снова ахнула Эдни и тут поняла, что безраздельно верит всему, что он говорит, и самое главное, тому невероятному факту, что он любит ее.
— Вот почему я знал, что вы приехали на работу на своей машине, — продолжал он, — и у меня все перевернулось в груди, когда, посмотрев позже в окно, я не увидел вашей машины на том месте, где вы ее поставили.
— Вы поняли, что я уехала домой?
— Скорее почувствовал. Я знал, что вы никогда не уезжали на машине в обеденное время. Поэтому я ждал, ходил из угла в угол и опять ждал, а когда вы не появились и в два, я снова обрел надежду. Мне показалось, что это может означать, что вы действительно любите меня, и, заметив, что я это понял, вы, моя дорогая гордячка, решили сделать все, чтобы я больше никогда вас не увидел.
— И что вы решили? — мило спросила она.
— Решил? Негодница! Я был не в состоянии ничего решать. Ехать за вами? Позвонить? Вдруг я все понял неправильно? Нет, этого не могло быть, не должно было быть. И я вернулся к своему первоначальному плану — позвонить вам и пригласить поужинать со мной сегодня.
— Господи, Сэвилл, а я не хотела разговаривать с вами, — сокрушаясь, прошептала она.
— Вы вели себя не очень дружелюбно, — уколол он ее. — Думаю, что поговорить с вами я смог только благодаря вашему отцу, который оказался дома.
— Простите. — И Эдни, ободренная его ласковым взглядом, потянулась к нему и поцеловала. — Я не думала, что вы позвоните снова, — сказала она.
— А что мне оставалось делать? Я приехал к вам и отказывался верить в то, что вас нет дома.
— Я спряталась наверху, — созналась она, радуясь тому, что смогла ему признаться.
Сэвилл улыбнулся своей замечательной улыбкой, а потом, став серьезным, сказал:
— А я был безмерно расстроен. Надо было что-то предпринять. Бездействие было невыносимо. Но я понимал, что, поскольку вы явно не были расположены разговаривать со мной, мне придется говорить коротко и по существу.
