Командировка - [47]
А корабль уже брала на абордаж целая флотилия — семь-восемь дорок, шлюпок, маленьких ботов, катер. На «Мудьюге» завели для гостей «Бригантину», лучшую свою пластинку, уже хрипловатую, хоть и запускали последний раз при торжественном отплытии из Архангельска и до Жижгина берегли. Гости устремились в судовой буфет, где наполнили авоськи связками колбасы, коньяком и пивом. Потом, стоя уже в лодках, пили прямо из горлышка, запрокидывая головы, упершись ногами в шаткие борта шлюпок. Редкий праздник в жизни островитян: первый теплоход!
И наконец: «Отчаливай!» Команду дает высокий смуглый скуластый человек, его все кличут Петром Фомичом; по-островному его еще зовут директором, хозяином, а в Архангельске, в тресте, числят начальником участка. Прибывшие поднимаются на причал, проходят под спокойными, лишенными суетного любопытства взглядами местных, вышедших встретить навигацию, и невесть откуда появившаяся маленькая женщина, «комендант острова», разводит вербованных по баракам. Там их ждут беленые стены, натопленные еще днем печки и койки, застланные тщательно отстиранными одеялами. Самые молодые и любознательные тут же разбредаются по острову — непривычно ложиться спать как бы средь бела дня.
Остров в этот час пустынен, жители уже разошлись по домам, только две девчушки доигрывают в «классы». У поленниц дремлют сонные козы, вдоль бараков медленно бредет серый жеребенок, галька скрипит под копытами. За поленницами, заборами, сушилами, опоясывающими плоский берег, молчит видное отовсюду море.
С холма, где маяк, просматривается и весь остров, и он не так уж мал; на юге, на просторном, окаймленном проливом плоскогорье поблескивают три латунных блюдца — озерка. На холме, над обрывом можно заметить каменную плиту и, если постараться, прочесть полустершуюся надпись: «Здесь похоронен смотритель Жижгинского маяка… коллежский регистратор… Александр Иванович Исаковский… родился в 1811-м… прибыл на Жижгин в 1864-м… умер в 1884-м…» Нынешний преемник коллежского регистратора коренастый добродушный тверяк Николай Романихин, начальник Жижгинского маяка, подтверждает: да, башня стоит с 1841 года, сначала служила просто ориентиром, позже жгли на ее вершине керосин, потом ацетилен, а сейчас в подвижной клетке из вращающихся ультрасовременных линз бьется сверхмощное электрическое солнце.
…И все-таки где ему до настоящего, что брызнуло утром в сто сорок солнц. Так вот каким взрывом света разрешилось белесое ночное свечение! Солнце разбудило рабочие шумы острова. Рокочут моторы ботов и самосвалов, бараки до краев полнятся голосами, взрослые спешат в смену, детишки в школу; какая-то пичуга вплетает свой посвист в общий утренний хор — словом, все так же, как и везде. Но если приглядеться, так же, да не совсем.
Траву для коров — а их на острове держат семь голов, используя главным образом для детских учреждений, — не косят (ее нет, и мхом ее не заменишь), а привозят морем. Косы, насаженные на необыкновенно длинные рукоятки, что прислонены к стенкам многих сараев, это и не косы вовсе, а драги, ими косят водоросли; ради подводного «сенокоса» и прибывают каждую весну на Жижгин вербованные. Детишек, начиная с пятого класса, на каникулы привозят из Летней Золотицы на вертолете, он для них, что для юных москвичей или киевлян электричка. На вертолете же зимой отправляют в Архангельск главную продукцию — агар-агар, ценнейший продукт, добываемый из водорослей.
Но как бы ни был дорог агар-агар, а рейс вертолета обходится острову в восемьсот рублей, и это накладно. Самолет в четыре раза дешевле. Но на Жижгине нет аэродрома. Решили оборудовать своими силами: за несколько воскресений выкорчевали пеньки на плоскогорье, вывезли часто высеянные древним ледником валуны, перепахали, измерили: получается восемьсот метров взлетная дорожка, как раз по инструкции для АН-2. Да вот беда: без бульдозера не разгладишь плотные моренные морщины островной земли, а бульдозера на острове нет и у треста не допросишься.
Да вот еще водой здешняя земля скупа. Агар-агар требует многократной промывки и отмочки, ему нужно сто тонн пресной воды в сутки. А вода зимой вымерзает, насос задыхается, выкачивая ее из неглубоких трех озерец, откуда ее возят трактором. План жижгинцы перевыполняют, а апрельский «заморозили» в буквальном и переносном смысле — из-за воды. В трудные дни хозяйки в очередь становятся у единственного неиссякшего колодца, что под окнами у Анны Павловны Бронниковой; по двенадцать раз опускают ведро и поднимают по ложке на донышке, скребут до вмятин в жести. Проблема воды угрожает самому существованию острова, ею озабочены и «хозяин» Петр Свидлов, и любой драгировщик, слесарь, рыбак.
А пока лето, предприятие работает безотказно, султанчик дыма почти круглые сутки стоит над электростанцией; в деревянных цехах агар-агарового завода сосредоточенные женщины следят за режимом в громадных чанах, где «доводится» до нужного состояния тяжелая студенистая масса, в которую пар превратил густую, как шерсть, водоросль. Две работницы стоят у валиков, на которые накатывается этот «кисель», высыхая и превращаясь в золотистую пленку. Если вы уже были в клубе и видели островную Доску почета, то лицо женщины, стоящей у валика, покажется вам знакомым, только сейчас Ираида Куликаева не улыбается, светлые волосы туго стянуты косынкой. Впрочем, вам приветливо и не без гордости объяснят, что их агар-агар совершенно необходим во многих отраслях народного хозяйства, и не счесть адресов, куда увозят с Жижгина пакеты с ломкой золотистой слюдой. И между прочим заметят — это уже больше по женской части, — что если в тесто положить кусочек агар-агара, то каравай надолго сохранит пышность и свежесть.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.