Колючий мед - [46]

Сигне поджала губы – так она делала всегда, когда ей удавалось продемонстрировать свои знания, но не хотелось сильно этим кичиться.

– Возможно, к нам в пансионат прилетел как раз такой отпочковавшийся рой? – предположил Бу.

– Очень может быть, – кивнула Сигне. – Та, которой угрожают, обычно покидает поле битвы. За ней следуют ее верные сторонники. И они могут отправиться в дальнее путешествие, на несколько десятков километров. Вообще-то нам надо бы разместить объявление и выяснить, не лишился ли кто-нибудь из местных пчеловодов своих пчел. Они не могут возникнуть ниоткуда.

– А никто не догадался проверить чердак? – спросила Франси, шумно всасывая остатки газировки через соломинку.

– Не знаю, но это хорошая идея. Может быть, ты и возьмешься за дело? – Сигне вскинула голову.

– Я? Да я ведь почти ничего не вижу!

– Так возьми с собой лупу.

Франси вздохнула и, достав карманное зеркальце, стала усердно изучать свое лицо. Бу покосился на Веронику и улыбнулся. Она, немного осмелев, прохладно улыбнулась ему в ответ.

– Можно ли в таком виде появляться на людях? На танцплощадке Нюлидс вечером танцы. Играет оркестр Рольфа Эйгена. Я бы очень хотела пойти. А вы что скажете? – Франси выпятила нижнюю губу.

– Но ты ведь можешь пойти так же, как сейчас, с платком на глазу? – предложил Бу.

– Да, почему бы и нет? – Франси радостно захихикала. – Оркестр начнет играть в восемь. Если мы придем на час раньше, мы точно попадем, сегодня там будет полно народу.

– Откуда ты знаешь? – не без злости спрашивает Вероника.

– Но я же общаюсь с людьми, тебе ли не знать. Почти все, что происходит в этой деревне, мне известно.

Захлопнув карманное зеркальце, она проводит рукой по волосам цвета платины.

– Мне нечего надеть, – отозвалась Вероника, слишком резким движением сорвав одуванчик.

– Можешь выбрать из моих. У меня есть несколько старых платьев, которые мне все равно велики.

Франси сдержала зевок.

– Например, тебе подошло бы голубое. Этот оттенок идет тем, у кого бледный цвет лица.

Вероника сглотнула. Раньше они постоянно вместе читали в женских журналах советы стилиста и комментирование цветовой гаммы. Естественно, Франси, чья внешность вписывалась в категорию «лето», подходили все самые популярные цвета: и розовый, и красный, и канареечный, и бирюзовый. А Веронике, принадлежавшей к менее гламурной категории «осень», была рекомендована более скучная гамма от горчичного до бежевого. Раньше она относилась к этому снисходительно-спокойно. Теперь считала чистым абсурдом. Вдобавок она сомневалась, что влезет в старые платья Франси. Не только потому, что была более крепкого телосложения, но и из-за отсутствия у нее способности подолгу задерживать дыхание, которую Франси оттачивала длительными тренировками.

– В сарае всего два свободных велосипеда, но, если Бу отвезет меня на багажнике, ты можешь взять второй.

Слегка склонив голову набок, Франси щурится и смотрит на Веронику.

– Только нам нужно придумать, что сделать с твоими волосами. С помощью пары шпилек и лака для волос смастерим тебе прическу. И еще у меня есть настоящий бюстгальтер, который я могу одолжить тебе. Он часто спасает положение. Слушай, Бу, а ты будешь ужасно стильно выглядеть в твидовом костюме.

Она толкнула его в бок.

– Кстати, ты случайно не куришь трубку?

– Нет.

– Жаль, тебе бы очень пошла. Такая тонкая, элегантная.

– Тебе придется принять нас такими как есть, – холодно замечает Вероника. – Если, конечно, хочешь, чтобы мы пошли с тобой на танцы. – Разозлившись, она встает на ноги.

– Опля! Ты что, не с той ноги встала? – Франси с удивлением поднимает брови. Или, по крайней мере, одну, поскольку вторая по-прежнему прячется под красным платком.

* * *

Платье, которое Вероника смогла одолжить у Франси, было неправильно сшито и теснило в груди. Надела она его с грехом пополам. Чтобы наряд не треснул за вечер по швам, приходилось дышать неглубоко, одной грудью, а не животом, правда, широкий сатиновый пояс, повязанный вокруг талии, помогал в этом.

Волосы сурово заплели в обработанный лаком узел, который Франси называла французской булочкой. На веках красовались два толстых штриха подводки для глаз, а на губах помада – оттенок из кадров цветного телевидения, по словам Франси – последний писк американской моды. Хотя сама Вероника назвала бы его просто красным.

Десятки велосипедов, мотоциклов и мопедов с разодетыми девушками в колясках уже обогнали их, промчавшись мимо на высокой скорости по сельской дороге. Вероника поспевала, как могла, несмотря на слабо накачанное переднее колесо. Хорошо еще, что пришила к платью подмышники – немного жестковато, но помогает от пота. Перед ней на багажнике у Бу восседала Франси в узких брюках-дудочках из черного трикотажа и рубашке из белого поплина со стоячим воротничком-«бабочкой». По словам Франси, единственное, что отличало ее в тот вечер от Мэрилин Монро, – это окружение. На танцплощадке Нюлидс Мэрилин Монро, естественно, никогда не бывала.

На обочинах дороги луговой клевер и дягиль выросли в метр высотой. Всю дорогу из парка доносился запах сосисок. Педали немного заедали, и цепь все время норовила слететь, но Вероника упорно катила вперед, терпеливо поправляя платье.